– Нет! Нет! – закричала Оленька.

– Ты моя и мне решать, что с тобой будет, – не терпящим возражений голосом произнес граф и одной рукой завел ее запястья за голову, удерживая их, чтобы Оленька не могла его оттолкнуть.

Муж поднес свечку к ее лону и быстро надавил. Оленька вскрикнула от жуткой боли, а он продолжил заводить свечу все сильнее, то вытаскивая, то вновь вставляя. Жуткое возбуждение отразилось на его уродливом лице, дыхание стало резким, и вскоре он готов был сам продолжить начатое. Свеча с каплями крови легла на кровать, а граф навалился на Оленьку и с яростным стоном вошел в нее.

***

– Костя, это ужас. Во что ты превращаешь книгу?

Сообщение от Кристины. Прочитала его вариант сцены с первой брачной ночью и сразу возмущенно ответила. Все, как всегда. Костя сидел в своей московской квартире перед ноутбуком. Он прилетел позавчера вечером, но поработать пока так и не получилось. На следующее утро после возвращения пришлось ехать в Калугу, выступать на линейке перед учениками гимназии. Постарался вернуться пораньше, но на обратной дороге в Москву еще и в огромную пробку попал, так что единственное, чего ему хотелось по приходе домой – спать. Но сегодня наступил новый день, на часах было уже двенадцать – самое время начать работать.

Сцена первой брачной ночи висела у него перед глазами еще с Франции и их игр с Софи. По прилете он связался с Женей, помогавшим ему с заключением контракта с DVG, и обещал, что на днях примется за сценарий. Идею и синопсис студия уже одобрила. Но пока можно побаловаться. Да, никакой спешки не было, но ему хотелось написать хотя бы черновик истории.

Он еще не говорил редактору из издательства, о чем будет новая книга. Только намекнул, что права на «Любовь бессмертную» теперь у него и можно писать продолжение. Но зачем? Кому нужна история про скучного дедушку Мишу? Все хотят жарких подробностей. Классика в «18+». Версия Оленьки. Ее путешествие в мир женственности и секса. Да и финал можно будет сделать другим. Пожарче. Поярче. Секс и убийство. Сперма и кровь. Что еще нужно читателям? Покопаться в глубинах искушения и ревности, погибельной страсти.

– У меня есть одна идейка по поводу нашей святой Ольги, – ответил Костя в сообщении.

– Хочешь сделать ее жертвой старого маньяка?

– От жертвы до палача один шаг. – Костя добавил подмигивающий смайлик. – Для того чтобы стать сильной, такой фиалке как Оленька нужно много страдать. Бунт против девятнадцатого века, где женщина была собственностью мужа. Западные феминистки оценят.

– Кровавая мстительница? – наконец ответила Кристина.

– А почему бы и нет? Жертва домашнего насилия. Может, добавить сцену, как он ей свечку вставляет и в другую дырку?

Легкое возбуждение вновь охватило его. Перед глазами мелькнула Софи и свеча из дедовского кабинета. Но ее лицо почти мгновенно приобрело черты Кристины. Уже десять лет Кристина держала дистанцию. Между ними ничего не было: максимум поцелуй в щеку при встрече. Но все эти разговоры, шутки возбуждали иной раз сильнее, чем секс с очередной девицей, которую он мог подцепить в клубе. Даже сейчас, когда Костя писал жесткую постельную сцену между Оленькой и графом, поневоле подумал о Кристине. Интересно, а каким был ее первый секс с будущим мужем? И что они делают в постели сейчас, спустя столько лет? И каким стало ее тело после родов? Ведь много лет уже прошло, он помнит ее совсем юной.

Телефон звякнул. Кристина прислала «блюющий» смайлик. Костя ответил «rofl». Увидев, что она вышла из сети, он, улыбнувшись собственным мыслям, вновь принялся за книгу.

Черновик должен был лечь и в основу будущего сценария, и в полноценную книжную версию. Первая брачная ночь – жестко, болезненно. Никаких сантиментов. В голове прояснялся образ старого графа – жестокий развратник с серьезными проблемами с потенцией, испытывающий эрекцию, лишь когда видит страдания жертвы. Может, он и дочку свою насильничал? «Да, хорошая мысль», – улыбнулся Костя, но тут же осекся – главное, не переборщить. Может, достаточно будет, что он просто ее периодически бил, все же девочку потом и замуж надо было пристраивать, невинность стоило сохранить. И вот девушки нашли друг друга и избавились от старика. ЛГБТ – тема на западе в моде, куда ж без этого. Как и феминизм. Да, на родине закидают тухлыми помидорами, но ведь все равно будут смотреть, и читать, и ставить единицы в отзывах, привлекая все больше внимания к книге. Все будет. Проходили уже.

«Граф оставил ее лежащей на кровати: внутри все ныло от боли. Оленька провела пальцами по бедру: при тусклом свете свечи она разглядела кровь, смешанную с белой жидкостью. Хотелось позвать горничную, чтобы та принесла воды и помогла смыть все это, но было слишком противно и стыдно. Оленька достала отрез ткани из комода и зажала его между ног, будто пытаясь вновь соединить свое порванное лоно. Она обхватила колени как маленькая девочка и расплакалась.

В мыслях Оленька перенеслась в отцовский дом, в детство. Вновь увидела рядом Мишу, еще подростка, смущенно касавшегося ее пальцев, когда он помогал ей поднять упавший на землю платок. Это теплое воспоминание вдруг сменилось злостью. На него, на себя. Почему он не организовал все как надо? Почему они не сбежали? Ведь могли бы быть счастливы вместе! Почему? Почему! Она закричала, но тут же подавила крик. Нельзя, нельзя. Терпеть. Надо успокоиться и думать, как жить дальше. Ночи – это всего лишь ночи. Тело заживет, а вот душу надо лечить».

Костя набрал последний абзац и отложил ноутбук, задумавшись: интересно, какой же была на самом деле эта Оленька? Что творилось у нее в голове, когда она выходила замуж? Действительно ли она любила прапрадеда? Или это всего лишь иллюзия, которую Михаил Константиновский нес с собой всю жизнь, с каждым годом скитаний все больше идеализируя образ?

Костя подошел к книжному шкафу, куда заботливо положил оригинал рукописи, привезенный из Франции. Он полистал страницы, находя знакомые моменты. Вот прапрадед работает в Петербурге в маленькой типографии подсобным рабочим. Вот делит комнату с каким-то парнишкой из Тверской губернии, промышляющим темными делишками. Вот он вспоминает свою Оленьку и размышляет о ней. Почерк! Костя присмотрелся: еще один лист, как и тот, где было описано последнее свидание. Снова подогнано, чтобы следующая страница начиналась там, где нужно. Прапрадед вспоминает Оленьку и сожалеет о том, что произошло той ночью. Что же он хотел скрыть?

Костя пролистал рукопись и увидел еще несколько похожих фрагментов, все с воспоминаниями и размышлениями. Он уже долистал рукопись до последней части. Главы, в которых читатель узнает о судьбе Оленьки и финале истории Мишеньки. Они совершенно точно были написаны позже. Значит, в первом варианте книга заканчивалась по-другому! Нет, с этим обязательно надо разобраться.

Костя не успел даже подумать, что писать, наверное, не стоит, как телефон уже оказался в руках и он набрал в ватсапе:

– Ты будешь свободна на этой неделе?

Сообщение было прочитано сразу, но Кристина начала печатать лишь через пару минут.