Тата немного сопротивляется, не хочет идти, она мне сама признавалась, что голодная до ужаса, но братья, подхватив под локти и плотно присев на уши сразу с двух сторон, просто выносят ее прочь.

Я наблюдаю, как ее ноги, беспомощно болтаясь, даже до пола не достают, и только выдыхаю.

Прости, Тата, я сегодня тебе не помощник.

Самой бы спастись.

Тем более, что новая знакомая не выглядела особо напуганной и напряженной, когда выходи… Ээээ… То есть, когда ее выносили из столовой.

Значит, они для нее опасности не представляют. Ну, я это уже успела понять из нашего короткого диалога, пока шли до столовой. Что-то про одну компанию, брата – изверга, не дающего нормально строить отношения, и его тяжелую руку.

Я понимаю, что сейчас, пока братья плотно заняты допросом Татки, самое время мне свалить, что и делаю.

Огородами, блин, ухожу.

И вот вопрос – как учиться-то дальше буду при таком раскладе?

Нет, надо, наверно, разговаривать все же с ними.

Но не сегодня.

Нет, сегодня у меня и так слишком день волнительный. Тяжелый.

В общаге после пар оживленно. Девочка из деревни, Лариса, красится у маленького зеркала, в котором, по причине размеров, все ее лицо не отражается полностью, и это прям беда-беда, потому что стрелки получаются неровными.

Девочка с Украины, Настя, гладит нарядную блузку.

Я молча прохожу мимо, без сил валюсь на кровать.

Черт, как-то напряженно все. А я уже порядком устала от напряга. Хочется выдохнуть и обрести спокойствие.

- Ты чего лежишь? Собираться не думаешь?

Я поворачиваюсь к Насте:

- Куда?

Сама лихорадочно соображаю, может, упустила что-то? Может, какая-то пара или лекция еще?

- Так праздник же, - отвлекается от зеркала Лариса, - для первокурсников. Посвящение в студенты, типа.

- А… Не, мне не интересно, - открещиваюсь я и опять валюсь на спину.

Какой еще праздник?

Не до праздников мне сейчас…

- Да ты чего? Надо идти! Там будут преподы и старшаки!

Тем более…

- Давай, собирайся! Или тебе одеть нечего?

И это тоже. Но прямо вообще не главная причина.

- Давай я тебе дам платье! У меня их ДВА!

Господи…

Я смотрю на очень воодушевленную своей благотворительностью Ларису. Ну вот что тут сказать? Идите нахер , девочки, со своими вечеринками? Так мне с ними еще и жить здесь. А нет ничего хуже, чем соседки-враги. Это я по детдому помню. Сейчас-то меня , конечно, хер обидишь, да и тогда со сдачей не задерживалась, чтоб не расстраивать невниманием, но вот находиться в состоянии холодной войны постоянно… Да ну его нафиг.

А тут человек, похоже, от сердца платье отрывает, а я ей в душу плюну отказом и пренебрежением.

- Ладно, - вздыхаю, - давай платье. А где это все будет?

- Сначала в актовом зале, официальная церемония, а потом, скорее всего, в спортзале, там вечеринки проходят.

Пока я размышляю, почему бы вечеринки не проводить в столовой, опять же , прибыль от студентов, мне дают платье.

И, глядя на него, я понимаю, что, пожалуй, переборщила я с образом девочки-скромницы. Если мне предлагают такое… Ну, это как-то чересчур уже…

Платье с запахом, как халатик. Похоже, вискозное, в мелкий цветочек. Непонятного синего цвета. Его ей мама шила, что ли? Или она сама на уроках труда в школе?

Но отказываться уже стремно. И свое мнение высказывать – тоже.

Тем более, что чем-чем, а вот платьями Лена не снабдила. У меня вообще крайне скудный гардероб.

Приехала-то я в одних джинсах, футболке и кофте. Ну, еще и мартенсы на ногах, конечно. И смена белья была одна. И вам не стоит знать, как я изворачивалась, чтоб постирать трусы и футболку на коротких остановках, да еще и высушить в рекордные сроки. Это мне еще повезло, что на нервяке, наверно, месячные подзадержались, радостно ливанув уже у Лены в гостях. А то бы совсем плохо было все. В одной деревне, где я осталась на неделю целую, сердобольная бабка, у которой я остановилась, дала мне еще и свитер. Бесплатно.

И очень он пригодился уже прохладными сентябрьскими ночами.

Деньги, что были у меня, я благоразумно не транжирила на предметы не первой необходимости, а трусы , по моему мнению, к этой категории не относились.

И у Лены отказывалась брать деньги. Они и так для меня столько сделали, что страшно просто. Долг за одни документы, наверно, космический. И пусть они не говорят, сколько, и вообще не говорят ничего, но я так не могу.

Поэтому в магазине, куда Лена меня силком затащила, мы купили только самое необходимое. Несколько пар колготок, белье, простенькое и без изысков, пару футболок, кое-какие вещи ежедневного обихода. Вещами для института меня снабдила Лена из своих запасов, учительских, которые ей, судя по ее большому пузику, не скоро понадобятся. И про нарядные платья мы как-то и не подумали.

Я надеваю платье, завязываю туго поясок. Зеркала нет большого, потому как я выгляжу – загадка. Платье без пуговок, просто запах, длиной чуть ниже колена. Разъезжается немного на груди. Но ничего, жилеткой джинсовой прикрою. Своей, оставшейся еще с времен беспечного байкерства. И мартенсы надену. Чтоб уж без вариантов. Пострашнее и понепригляднее.

Скромница-ученица, не умеющая одеваться. Отлично.

Косу мне, правда, так и не дали заплести, для полноты образа, но хвост я все же сделала. Мои соседки по комнате оделись куда веселее, ярче, моднее.

Ну и хорошо.

Отлично просто.

Побуду официальную часть, так, чтоб понятно было, что я вся из себя студентка, а потом свалю в общагу.

Такой у меня замечательный план.

Был.

В актовом зале сидячих мест уже нет. Мы припозднились. Я скромненько стою у самого входа, вместе с такими же неудачниками, смотрю концерт, который подготовили старшекурсники.

Интересно.

Мне, в силу особенностей жизненных, не получалось на таких мероприятиях бывать. В детдоме особо не принято было, и в школе тоже не ходила на всякие вечера, потому что нас, детдомовских, там не жаловали, пацаны только подраться приходили, и все. А потом…

Потом я не училась. Я выживала.

И вот сейчас реально удовольствие получаю от происходящего. На сцене идет что-то вроде капустника, кажется, так это дела баба Шура называла.

Я смеюсь вместе со всеми. Девчонки, с которыми я делю комнату, куда-то усвистали, одногруппников я не вижу, да даже если б и увидела, подходить все равно не стану.