Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И мне тебя никак не отговорить?
— Никак.
— Отлично! Честно говоря, я не хочу за это браться. Так здорово жить с тобой в одно время!
— Отключайся, я тебе сама перезвоню.
Джейми, конечно, прав. В конце концов, прошло двадцать лет. Грег Тэйлор может находиться в любой части земного шара и заниматься чем угодно. Он уже был пробивным и честолюбивым в дни нашего знакомства; когда же Грег закончил школу, у него на лбу было написано: «Человек, который чего-нибудь добьется».
Счастливый, преуспевающий, женатый, отец кучи детей, наверное.
«А ну, — сурово командую я себе. — Соберись, перегруппируйся».
Какова моя конечная цель? Замуж к концу года…
Да, я понимаю, это трудная задача для Великого Космоса, но уж постарайтесь, пожалуйста!
Я беру телефонную трубку и набираю номер.
— Добрый день, студия дизайна Тери Тэйлор, чем можем служить?
Женский голос, громкий и радостный.
— Здравствуйте. Не знаю, можете ли вы мне помочь. Мне бы хотелось поговорить с миссис Тэйлор.
«Держись холодно и по-деловому, — говорю я себе. — Не мямли, как жертва инсульта…»
— Мне очень жаль, — женский голос в трубке и впрямь огорчается, — но Тери ушла в отставку. Конечно, она иногда заходит к нам в залы, но фактически больше не работает. Не может ли кто-нибудь из нашей студии быть вам полезен?
— Нет, я, в общем, по личному делу. Не могли бы вы мне посоветовать, как ее найти?
— Оставьте, пожалуйста, сообщение. Мы ей передадим. Она ваш друг?
Какого черта, думаю я. Я ничего не потеряю, если выложу правду.
— На самом деле мне нужно встретиться с ее сыном, Грегом Тэйлором. Мы вместе учились в университете.
— И вы устраиваете встречу выпускников, да?
Обалдеть! Как я раньше не догадалась?
— Да, что-то в этом роде. Вроде того. Полагаю, вы и понятия не имеете, в какой точке земного шара он сейчас находится, правда?
— Скорее всего, он сейчас на севере Дублина, в Рейни.
— Что вы сказали? — В моих представлениях о жизни и работе Грега Тэйлора Рейни вообще никак не фигурировал.
— Да, он доставляет заказы клиентам и сейчас повез туда занавески. Впрочем, он очень скоро вернется. Так что ему передать?
Самые неудобные в наше время места для разговора по мобильнику:
1) общественный туалет;
2) за рулем автомобиля, рядом с которым проезжает дорожный патруль;
3) на ответственном совещании с главой телеканала в разгар обсуждения резкого падения рейтинга «Кельтских тигров» и, что еще более неприятно, заметного снижения доходов от рекламы.
— Вот идет Палач, — шепчет мне Дэйв Брютон, пока мы все вереницей заходим в устрашающего вида конференц-зал на срочное совещание. Вызваны все главы отделов; каждого оторвали от срочных дел. А если я говорю «каждого», то и имею в виду «каждого». Сценаристы, дизайнеры, костюмеры, гримеры — все усаживаются за круглый стол с одинаково ошеломленным выражением: «А что такое случилось?»
Совещание ведет некто Филип Берк, глава телеканала, очень важная персона — фактически начальник моего начальника.
Я никогда раньше его не встречала, хотя слышала о нем как о таком же упрямом и жестком человеке, блаженной памяти Аттила, Бич Божий. Он достаточно молод для такой должности, по моим догадкам — не старше сорока, у него виски с проседью и тот изнуренный бесцветный вид, который отличает всех больших теленачальников уже после пары лет в должности.
Он не красив и не уродлив, он нечто среднее.
Писаный уродец.
Если бы его играл голливудский актер, то это был бы Шон Пенн.
К тому же я с интересом отмечаю, что он холост.
Теперь это входит у меня в привычку: где бы я ни встретила хоть полупривлекательного мужчину, я сразу смотрю ему на руки, чтобы заметить обручальное кольцо. Которого в данном случае не наблюдается. Что ж, разве можно упрекнуть девушку в том, что она хочет иметь выбор?
Филип Берк переходит прямо к делу:
— Итак, ребята. У меня есть плохие новости и новости еще хуже. С чего начать?
Долгое молчание. В конце концов, это откровенно и недвусмысленно. Наконец кто-то осмеливается пискнуть:
— Давайте начнем с плохих.
Филип Берк берет в руки компьютерные распечатки рейтингов.
— Серия «Кельтских тигров», показанная в прошлый субботний вечер, привлекла внимание менее чем четырехсот тысяч зрителей, за прошлый месяц это общая потеря целых тридцати процентов по рейтингу Нильсена. Ясно, что эта тенденция в целом неприемлема и следовать ей далее недопустимо. Есть какие-нибудь соображения по поводу причин происходящего?
Шерон Квинн, глава отдела маркетинга, пищит с места:
— Знаете, Филип, в последнее время мы наблюдаем множество фундаментальных демографических изменений в нашей аудитории и…
— И вместе с этим полную убогость самого сериала, верно? — вмешивается он.
Все удивленно переглядываются. Мы не привыкли к таким резким оценкам.
— Прошу прощения, — продолжает Филип Берк, не повышая голоса и потому еще более внушительно. — Но, за исключением «Богородичной молитвы» и повторного показа «Домика в прерии», эта программа ниже всех по рейтингу. Хоть кто-нибудь из вас смотрел субботнюю передачу? Один персонаж выходит из комы и через полчаса уже помолвлен с сестрой-близнецом своей бывшей жены! Вы что, совсем потеряли связь с реальностью?
О боже, как он ужасен…
— Извините меня, Филип, — защищается Шерон, — я согласна, что некоторые сюжетные линии несколько надуманны, но необходимо признать, что это в духе мыльной оперы. Это, возможно, единственный жанр, где персонаж выходит из душа, а мы показываем, что последние несколько лет пронеслись для него как сон. Всякий спектакль стоит на грани невероятного.
— Плохой аргумент, — говорит Филип. — Кто из вас Эмилия Локвуд?
Я робко поднимаю руку.
— А, вот вы где, — говорит он, словно раньше меня не заметил. — Я, конечно, знаю, что вы нянчитесь с сериалом, пока не вернется Джейн Лаулер, но как исполнительный продюсер — о чем вы вообще думаете?
Филип Берк рассматривает меня, как букашку под микроскопом, и у меня мелькает мысль, что он удачно подошел бы на место грозного начальника в каком-нибудь реалити-шоу типа «Подмастерье». Он смахивает на Дональда Трампа, хозяина этого шоу; я почти жду, что он покрутится в своем кожаном кресле и объявит: «Вы уволены».
Мне нужно вести себя очень осторожно, потому что, во-первых, я новичок в этой команде и почти уверена, что остальные сидящие за столом думают о том же самом, и во-вторых, сюжетные линии были разработаны за полгода до того, как меня перевели, так что я просто унаследовала всю эту бодягу типа «Я ваша давно потерянная сестра-близнец», которую показывают теперь; но, самое важное, — я полностью согласна с Филипом Берком. И он еще не знает, что дальше будет хуже. Вчера вечером я перечитывала сценарии на месяц вперед и содрогалась над еще одним «мощным» сюжетным ходом, который вводит персонажа, уверенного, что он наблюдал НЛО, хотя оказывается, что это были вечерние огни кинотеатра «Мультиплекс».