— Зато я буду. — Бубба отвесил Вебстеру тумака.

— Эй! — вскрикнул Вебстер.

— Сейчас еще добавлю.

— Вебстер, — сказал я. — Где моя сумка?

— Какая сумка?

— Ты это серьезно? — спросил я.

Вебстер взглянул на Буббу.

— Моя сумка, — сказал я.

— Я ее отдал.

— Кому?

— Максу.

— Что за Макс?

— Ну… Макс. Он мне заплатил, чтобы я у тебя сумку спер.

— Рыжий? — спросил я.

— Не, он чернявый такой.

Бубба снова треснул Вебстера по башке.

— А это еще за что?

Бубба пожал плечами.

— Ты его утомил, — пояснил я.

— Я ж ничего тебе не сделал.

— Ничего, значит? — Я показал на свое лицо.

— Я ж не знал, что они тебя отметелят. Они мне сказали свистнуть сумку, и все.

— Где рыжий? — спросил я.

— Да не знаю я никакого рыжего.

— Ладно, где тогда Макс?

— Не знаю.

— Куда ты сумку отнес? В тот самый дом, где эти хмыри сидели, ты бы ее не отнес.

— Не, я ее в автомастерскую отнес.

— Что за мастерская?

— А? Ну, где тачки ремонтируют, все такое. У них еще спереди несколько машин на продажу припарковано.

— Адрес?

— На Дорчестере, перед Фрипортом, справа там.

— Знаю я это место, — сказал Бубба. — «Касл Автомотив» или как-то так.

— Кесл, через «е», — сказал Вебстер.

Бубба снова влепил ему оплеуху.

— Ой. Черт.

— Ты из сумки что-нибудь брал? — спросил я. — Хоть что-нибудь?

— Не, брат. Макс мне запретил, так что я все оставил там.

— Но внутрь посмотрел.

— Ага. То есть нет. — Он закатил глаза. — Да, посмотрел.

— Там была фотография маленькой девочки.

— Ага, было такое.

— Ты ее обратно положил?

— Да, честно, положил.

— Вебстер, если мы ее там не найдем, то вернемся. И тогда уже поговорим без нежностей.

— Это такие вот у вас нежности? — сказал Вебстер.

Бубба в четвертый раз хряснул ему по черепу.

— Лучше не будет, — сказал я.

«Автомастерская Кесл» располагалась напротив «Бургер-Кинга» в той части моего квартала, которую местные прозвали «Тропой Хо Ши Мина» из-за обитавших там многочисленных вьетнамцев, камбоджийцев и лаосцев. На парковке стояло шесть машин — все в довольно сомнительном состоянии, и у каждой на лобовом стекле намалевано «Назовите свою цену!». Заведение было закрыто, свет выключен, но из глубины, из-за темно-зеленой двери, доносились голоса. Я подошел к ней, взглянул на Буббу.

— Чего?

— Заперто.

— И? Ты и замки вскрывать разучился?

— Нет, конечно. Но у меня отмычек с собой нету — копам не нравится, если кто-то разгуливает по городу с таким инструментом.

Он скривился и вытащил из кармана маленький кожаный футляр. Развернул его, вытянул отмычку.

— Ты хоть что-нибудь еще умеешь?

— Рыбу по-провански я готовлю так, что закачаешься, — сказал я.

Он слегка мотнул головой:

— Последние пару раз рыба была суховата.

— Быть такого не может. Я сухую рыбу не готовлю.

Замок раскрылся с тихим щелчком.

— Ну, значит, это был кто-то, сильно на тебя похожий. И последние два раза, когда я был у тебя в гостях, он именно ее и подавал.

— Зря ты так, — сказал я.

В офисе пахло жаром, отработанным машинным маслом, застоявшимся дымом травы и сигарет с ментолом. В комнате было четверо. Двух из них я уже видел — надсадно дышавшего толстяка и Тадео, с носом и лбом, перебинтованными столь щедро, что мои собственные повязки по сравнению с его выглядели не так по-дурацки. Толстяк стоял в дальнем левом углу, Тадео, сидел прямо перед нами за металлическим столом цвета яичной скорлупы. Когда мы вошли, третий — одетый в спецовку парень — как раз передавал косяк. Ему еще и пить-то было рановато, и при виде Буббы лицо его перекосилось от ужаса. Если он от страха не осмелеет (такое иногда бывает), то проблем от него нам ждать не стоит.

Чуть правее за столом сидел четвертый. Чернявый. Кожа его была покрыта пленкой пота, и организм с пугающей скоростью выжимал из него все новые капельки. Ему было под тридцать, хотя выглядел он так, будто в любой момент его мог подкосить инфаркт. Судя по внешнему виду, в венах его курсировало столько льда, что запросто хватило бы, чтобы утопить средних размеров котенка. Левым коленом он судорожно дрыгал под столом, а правой рукой отбивал по столешнице ровный ритм. Перед ним стоял мой ноутбук. Чернявый уставился на нас расширенными зрачками:

— Один из них, да?

Толстяк ткнул пальцем в мою сторону:

— Вот этот Тадео морду попортил.

— Ну вот и поквитаемся, браток, — тут же отозвался означенный Тадео. — Уж ты мне поверь.

Но голос его звучал глухо и неубедительно — он слишком старательно отводил взгляд от Буббы.

— Я Макс, — сказал сидевший за моим ноутбуком торчок и расплылся в улыбке. Втянул носом воздух и подмигнул мне. — Я у них компьютерщик. Классный ноут.

Я кивнул в сторону стола:

— Мой.

— Да? — рассеянно произнес он. — Не, это мой.

— Забавно. Сильно на мой похож.

— Модель одна потому что. — Глаза его готовы были выскочить из орбит. — Если б они все разные были, слишком сложно было бы производить, не думаешь?

— Ага, — вякнул Тадео. — Ты чего, совсем из тупых, а?

Я сказал:

— Я просто девушка, стоящая перед парнем с просьбой вернуть ей ее ноутбук.

— Я слышал, у тебя по этому вопросу мозги переклинило, — сказал Макс. — Мы с тобой вообще не должны были больше пересекаться. Ты при своих, мы при своих. Хочешь, чтобы мы в твою жизнь влезли? Ты, мать твою, и не представляешь, что мы тогда с тобой сделаем.

Он захлопнул мой ноутбук и убрал его в ящик стола.

— Слушай, — сказал я. — Новый покупать мне не по карману.

Он качнулся вперед, кожа обтянула кости — так, что казалось, еще чуть-чуть — и они выскочат наружу.

— В страховую компанию позвони, козел.

— Ноутбук не застрахован.

— Блин, брат, ты только его послушай, а? — обратился он к Буббе, а затем оглядел своих подельников. Потом снова посмотрел на меня: — Не лезь в это дело, говорю. Забудь о том, что было, и не суйся куда не просят. Вали домой и не оглядывайся.