– Мы должны узнать друг друга лучше. Я приглашаю вас к нам, на чашку чая.

Энн не знала, что сказать, и постаралась как можно любезнее улыбнуться в ответ.

– У нас пока нет собственного дома, но вы приходите в отель. Там очень мило. Вас устроит вторник?

Энн покорно кивнула.

– Вы же учительница? – не унималась Нура. – Какая женская профессия и как она вам подходит. Давайте уговоримся, где встретимся. В холле вас устроит? В два часа? Ну вот и прекрасно!

В автомобиле, когда Рафик привез ее домой, Энн решилась спросить его о том, что не давало ей покоя уже несколько дней и ради чего она пошла на обман.

– Рафик, я хочу попросить тебя о небольшом одолжении, – начала она с замиранием сердца. Он внимательно слушал ее, полуобернувшись. Энн не могла не залюбоваться его смуглым лицом в свете уличных огней, проникающих в салон автомобиля. Но, увидев, как внимательно он смотрит на нее, продолжила: – У меня неприятности в школе.

– Да? И чем я могу помочь?

– Кто-то из родителей моих учеников видел меня в отеле… ну, в тот вечер, когда ты нес меня на руках к себе в номер… И они подумали, что я… ну, ты понимаешь, что они могли подумать? К тому же они решили, что я была пьяна. Понимаешь? Учительница, пьяная, ночью в отеле, на руках у известного плейбоя. Про тебя они сразу все выяснили.

Легкая улыбка показалась на его губах.

– И что я теперь должен делать?

– Моя директриса вызвала меня и отчитала как следует! Она сказала, что моя карьера под угрозой, если я не объясню, что делала в отеле в такое время, ну и все в том же духе… Теперь она и директорский совет требуют, чтобы я как-то реабилитировала себя.

– И как же ты можешь себя реабилитировать? И что зависит от меня? Разве ты не можешь им объяснить, как все было?

– А они поверят? – Энн сжала кулаки, пытаясь успокоиться. – Как я могу им доказать, что не спала с тобой, если все видели, что ты нес меня к себе в номер? А утром я вышла оттуда полуголая.

– Ну и что? Разве трудно допустить, что между нами ничего не было? Почему надо сразу думать самое плохое?

– Вот как ты заговорил? Ты сказал, что между нами ничего не было, и я поверила тебе. Значит, я тебе просто не нравлюсь? Я не вызываю в тебе желания, господин шейх? Разве тебе не хотелось еще раз доказать себе, что любая женщина – твоя? Или моя добродетель стала помехой?

Энн вся дрожала от гнева и разочарования.

– Энн, – он взял ее за руку и стал ласково гладить. Ее руки были холодные как лед. – Поверь мне, ты вызываешь во мне такое сильное желание, что я и сейчас готов тебе доказать это. В ту ночь ты была так же привлекательна, как и сейчас, но нездорова – я подчеркиваю это слово. Как я мог позволить себе даже малейшее насилие над беззащитной женщиной? Я джентльмен, и у меня свой кодекс чести. Это только какой-нибудь бродяга может воспользоваться случаем. У меня было много женщин, но ни одну из них я не брал силой.

Энн слушала его исповедь молча.

– Если наступит такой день или ночь, когда ты будешь готова отдаться мне, я буду любить тебя так нежно и страстно, что ты забудешь все на свете. Да, я раздел тебя, но лишь для того, чтобы ты отдохнула, пойми же это наконец!

Энн почувствовала, как его слова возбуждают ее. Да и не только слова: вся атмосфера, его запах, близость, его горящие глаза. Еще немного, и она не устоит…

– Пожалуйста, – пролепетала Энн.

– Пожалуйста – что? – нежно спросил он. – Рафик, остановись или, Рафик, начинай?

– Остановись! – Она задыхалась от возбуждения. – Не надо играть со мной, я не привыкла к этому.

– Значит, ты действительно никогда?..

– Никогда! Я – девушка! – Ей было трудно признаться, но необходимо. Ему надо знать, с кем он имеет дело, если они будут продолжать встречаться.

Наступило тягостное молчание. Энн отвернулась. Это был шок – двадцативосьмилетняя девушка в объятиях плейбоя! Он даже не предполагал, что может оказаться когда-нибудь в такой ситуации.

– Может, этот вопрос не совсем тактичен, но скажи, ты сохраняешь невинность принципиально иди просто не было случая?..

– По разным причинам. Я не сторонница беспорядочного секса. Но в то же время я не встретила мужчину, который бы так увлек меня… ну, до такой степени, чтобы я забылась.

– Бог мой, я не верю в это! Чтобы у такой интересной женщины не было толпы воздыхателей!

– Во-первых, я много болела, да к тому же приходилось отдавать все силы учебе. А во-вторых, я стеснительна по природе, болезнь же не прибавила мне уверенности, юность прошла и… – Энн замолчала, не зная, как объяснить ему все.

Рафик серьезно слушал, ожидая, когда она выговорится.

– Энн, я дорожу твоим доверием, – начал он и провел пальцем по ее щеке. – И попытаюсь заслужить его в полной мере. Но о каком одолжении ты просила?

Даже простое касание его пальцев лишало ее самообладания. С большим усилием она вернулась к действительности.

– Это касается моей работы. Я тебе уже сказала, в чем меня обвиняют. Ну, и чтобы снять с себя подозрения, я соврала. Сказала, что я – твоя невеста!

Рафик улыбнулся.

– Я знаю, что ты думаешь, – запальчиво продолжала Энн. – Да, я импульсивна. Я не подумала, даже не знаю, что на меня нашло. А вот директриса поймала меня на слове. Пойми, я же в их глазах предстала как последняя… не буду говорить, кто. В данном случае я поступила почти как ты, так что мы квиты. Только теперь ты должен подыграть мне!

– И это сработало?

– Я полагаю – да, потому что она тут же предложила пригласить тебя к нам в школу. На наш прием. Она сказала, что это добрая традиция, что всем приятно будет поздравить еще одну счастливую семью. В школах преподают практически одни женщины, и личная жизнь учительниц не всегда складывается удачно.

– Итак, договорились, ты – часть моей семьи, а я часть – твоей.

– Только на некоторое время, а потом все будет как прежде.

– Согласен. Я восхищен твоей находчивостью.

– Боюсь, что тебя это обременит.

– Ничего, переживу.

– Я рада, что так хорошо все сложилось и не пришлось тебя уговаривать и… прибегать к крайним мерам, – улыбнулась она.

– Хотел бы я знать, что ты подразумеваешь под крайними мерами.

– Ну, зачем говорить о том, чего не случилось? И потом, пусть это останется моей маленькой тайной.

– Ладно, сдаюсь. Предлагаю скрепить наш уговор поцелуем.

Энн всполошилась. Поцелуем? Однажды ее уже целовали. Но отказаться было невозможно – его губы уже прижались к ее губам. Это был даже не поцелуй, это была настоящая прелюдия. Он взял ее за подбородок, посмотрел в глаза и приник к губам. Энн обняла его за шею, беспрекословно отдаваясь его власти. Никогда и никто ее так не целовал. Этот поцелуй проник ей в сердце… Энн знала, что она способная ученица и быстро усвоит уроки. Его губы заскользили по шее и дальше вниз, к груди. Она дрожала как в лихорадке.