в трех учреждениях — в местных общинах, в еврейском национальном совете и в министерстве по ев­рейским делам. Эта программа была в полном объеме при­нята руководителями литовских политических партий. 6 ию­ля 1919 года немецкий военный правитель Литвы, генерал фон-Фанкельгаузен сообщил еврейскому комитету по делам Восточной Европы в Берлине, что во главе еврейского куль­турного самоуправления в Литве находится Еврейский На­циональный Совет, который располагает правом принуди­тельного налогового обложения евреев. Приведенные выше пункты программы еврейских требований были сообщены литовской делегацией на мирной конференции в Париже Комитету еврейских делегаций с указанием, что еврейская национальная автономия охватывает все области еврейской жизни в Литве, — религию, культуру, воспитание и обуче­ние и социальное обеспечение, — причем еврейские общины и еврейский Национальный Совет являются органами наци­ональной автономии.

К 1 октября 1919 г. были организованы 78 общин. 4 ян­варя 1920 г. состоялся первый съезд общин в Ковно при участии 139 делегатов, на котором был избран Националь­ный Совет в составе 34 членов под старинным названием «Ваад Гаарец» во главе с президентом («Наси»)[6] С. Розен­баумом[7] и вице-президентами Н. Рахмилевичем и О. Фин­кельштейном. Премьер-министр Э. Гальванаускас и министр иностранных дел А. Вольдемарас заявили от имени прави­тельства о готовности содействовать реализации еврейской автономии. 10 января 1920 г. на приеме представителей Ев­рейского Национального Совета в Государственном Сове­те Литвы президент Гос. Совета сделал заявление в том же духе.

Еврейский Национальный Совет вскоре развил развет­вленную деятельность, охватывающую все области еврей­ской жизни, — в том числе борьбу против антисемитизма в правительстве, сношения с организациями мирового ев­рейства, школьное дело, вопросы культуры, кооперации, еврейского земледелия и ремесла, помощи бедным и бежен­цам, пострадавшим от войны, эмиграции и т. д.

4 мая 1920 года был опубликован закон об общинах, а 20 мая инструкция о выборах. Опираясь на законодатель­ство Временного Правительства о местном самоуправлении, общины рассматривались, как органы публично-правового характера, располагающие правом обложения и распоря­жения в области религии, просвещения, социального обес­печения, а также функциями по ведению актов рождения, смерти, бракосочетания (включая и разводы). Выборы в общины производились на основе всеобщего и равного из­бирательного права и пропорционального представительст­ва. Каждый гражданин, заявляющий в официальном доку­менте (свидетельстве о рождении, о браке и т. д.) о своей принадлежности к еврейству, является членом общины. Од­новременно с законом об общине было опубликовано заяв­ление премьер-министра о том, что этот закон является пер­вым экспериментом такого рода в современной политиче­ской истории, причем, так как он был вызван к жизни не литовскими интересами, а по воле самих евреев, то евреи могут видоизменить или отказаться от него по собственно­му побуждению.

Затем последовали и другие законы, уточнявшие струк­туру еврейской автономии: закон 1 мая 1920 г. о передаче всех метрических записей в руки общины, от 8 апреля 1921 г. о задачах и финансировании министерства по еврейским делам и т. д. 23 апреля были изданы инструкции, регулиру­ющие деятельность комиссии просвещения при общинах и определены ее права в еврейском школьном деле. 12 декабря 1921 г. были опубликованы инструкции правительства, при­равнивающие права общин к полномочиям муниципальных управлений, напр. бесплатное пользование почтой.

14 февраля 1922 года состоялся в Ковне второй съезд общин, на котором были представлены 130 представителей из всех городов и местечек Литвы. Партийно-политический состав делегатов соответствовал составу Национального Совета, избранного на основе пропорционального предста­вительства : Агуда (ортодоксально-религиозная организа­ция) — 16 членов, сионистско-социалистическая партия — 11 членов, альгемейне сионисты — 7 членов, религиозные си­онисты — 4, фолькспартей — 2. Левые поалейцион и коммунисты отказались принять участие в Национальном Совете.

Руководители литовского еврейства оценивали ситуа­цию весьма оптимистически. Председатель Совета д-р Рахмилевич говорил в своей речи о предстоящем принятии в литовском законодательном национальном собрании закона о еврейской национальной автономии, об объединении с ев­реями Вильно, об исторической ответственности перед ми­ровым еврейством, которое с вниманием и гордостью следит за развитием института еврейской автономии в Литве. На съезде были заслушаны приветствия от мировой сионист­ской организации, от еврейских общин Латвии, Эстонии, Румынии и Болгарии, от еврейских организаций Берлина, Вены, Парижа и Нью-Йорка. Лео Моцкин телеграфировал: «15 миллионов евреев следит за вашим опытом борьбы за национальные права». А. Чернихов от имени Фолькспартей писал: «Национальная автономия есть органический состав­ной элемент системы еврейских демократических идей, пре­одолевших психологию гетто и вполне созревших для усво­ения современных политических идеологий». Министр Со­ловейчик с гордостью заявил: «Литва представляет собой самый творческий источник для построения будущих форм еврейской жизни». Литовский премьер лично приветствовал съезд.

Однако, настроение среди делегатов было совершенно иным. Представитель сионистов А. Геллер заявил: «Нацио­нальная автономия имеет много блеска, но мало положи­тельных достижений». Другой лидер сионистов д-р Б. Бер­гер подчеркнул в своей речи, что полоса энтузиазма по по­воду автономии прошла, что от достижений автономии остались пустая фразеология, бюрократизм и бездеятель­ность. Представитель сионистов-социалистов А. Белаговский говорил, что общины слабы и расколоты, что правое крыло занято мелкой политической куплей-продажей в то время, как левые саботируют автономию и ее органы.

Кризис еврейской автономии начался уже в 1922 году. В апреле 1922 г. подал в отставку министр по еврейским де­лам М. Соловейчик — в знак протеста против того, что в проекте литовской конституции не было дано никаких га­рантий существования министерства и других учреждений национальной автономии. Статьи 73 и 74 конституции от 6 августа 1922 г., относившиеся к правам национальных меньшинств, носили чисто декларативный характер и не со­держали никаких правовых гарантий, обеспечивающих су­ществование национальной автономии.

В конце 1922 г. д-р М. Соловейчик, разочарованный в создавшемся положении, с глубокой горечью покинул Лит­ву. После его отставки министром по еврейским делам был назначен д-р Ю. Д. Бруцкус, недолго, однако, занимавший этот пост, так как был мало связан со страной и не владел литовским языком. После отставки д-ра Бруцкуса прези­дент Стульгинскис, не взирая на протесты евреев-членов ли­товского парламента, назначил министром по еврейским де­лам члена литовского суда Бернарда Фридмана, ассимили­рованного еврея, никогда не участвовавшего в еврейской общественной жизни. Ряд еврейских политических группи­ровок заявили, что будут бойкотировать этого министра. В это же время литовские партии стали интерпретировать закон о представительстве национальных меньшинств в та­ком духе, чтобы свести к нулю или до чрезвычайности со­кратить их представительство в парламенте. В результате все национальные меньшинства нашли нужным создать на будущее общий избирательный блок, в который вошли ев­реи, поляки, немцы и русские.

В это время обострился в стране и общеполитический кризис. Евреи парламентарии, в связи с конфликтом из-за назначения Б. Фридмана бойкотировавшие парламент, по­явились по просьбе литовской оппозиции на заседании пар­ламента 29 марта