Да и зачем мне дышать? Меня всё равно, если не дракон сожрёт, так его наместник совсем скоро придушит… И нет, мне не привиделось!

— Противоядие? — приблизился вплотную.

Навис надо мной, как хищник в явной жажде скорой расправы.

— Зачем мне противоядие?

И так мне жалко стало наших кухарок. Как и помощниц их. Аж представила себе, как их привязывают к позорному столбу…

— Потому что… я отравила вас, — решила взять всю вину на себя.

Меня ж всё равно, если не он придушит, так дракон сожрёт. А девкам нашим ещё жить и жить. Надеюсь, долго и счастливо.

— Отравила, говоришь, — протянул неожиданно тихо, но оттого не менее угрожающе Сарп Эрран Сагитари и самым бесстыжим образом обхватил пальцами за подбородок, приподнимая лицо, вынуждая смотреть на него.

Я же только бестолково ресницами похлопала в полнейшей растерянности.

— А знаешь, у лжи есть особый запах, — продолжил всё также тихо мужчина, прищурившись. — И сейчас он тебя пропитывает, как никогда прежде, буквально насквозь, — выдержал демонстративную паузу, добавив ещё тише прежнего, склонившись уж совсем непозволительно близко: — Маленькая лгунья.

Так страшно мне не было никогда в жизни!

С мыслью о последнем я зажмурилась, ожидая последствий своей выходки и такого громкого разоблачения, собираясь прощаться не только с собственной жизнью, но и со всеми, кого знала. Правда, и тут всё пошло не так, как я задумала.

— Айлин! — раздался зычный голос отца.

Мой спаситель, в смысле князь Ордмера, только-только вывернул с другой стороны дома. Рядом со статной фигурой родителя, величественно шествующей вдоль садовой дорожки, вышагивал глава купеческого сословия, а за ними следом семенила Илда, настороженно поглядывая на меня.

Что я там про неё прежде говорила?

Наглый поклёп.

Она — святая женщина!

Где-то совсем рядом послышался отчётливый скрежет зубов. Но на него я не обратила никакого внимания. С самой счастливой улыбкой бросилась навстречу родителю и прибывшим гостям, старательно избегая заново смотреть на того, от кого по счастливому стечению обстоятельств удалось сбежать.

Безусловно, господина наместника такая очередная наглость с моей стороны определённо разозлила сильнее прежнего. Пусть я сама не смотрела на него, но вот он на меня ещё как смотрел! На протяжении всего дня я никак не могла избавиться от навязчивого чувства, словно сверлящий сумрачный взор собрался меня наизнанку вывернуть. Впрочем, уверена, одними ощущениями я не отделаюсь. Уж не знаю, почему Сарп Эрран Сагитари ничего не сообщил моему отцу по поводу случившегося инцидента, но он точно потом мне это припомнит ещё не раз. Как уж отомстит, и предполагать опасалась… Именно поэтому и старалась себя отвлечь, чем только приходилось. Благо, приглашённые на торжество гости всё прибывали и прибывали. А вскоре в княжеском доме и саду собралось такое количество людей, что, даже если бы я и вернулась к размышлениям об обладателе сумрачных глаз, всё равно бы собственных мыслей не услышала. Настолько шумно было всюду.

Привезённый главой берлерского купечества дар, как и говорила Илда, оказался на самом деле необычайно красивым. Вообще-то для принятия подарков предполагалась специальная обрядовая церемония, но разве я могла отказать святой женщине, практически спасшей мне жизнь? Тем более, что длинные серебристые нити из жемчужин невероятно шикарно и таинственно прекрасно переливались перламутром, чудесно дополняя моё новое платье нежно голубого оттенка, сшитого специально для этого вечера.

И всё равно наряд не радовал. Улучив удобный момент, я банально сбежала ото всех подальше, спрятавшись в глубине сада, внутри резной деревянной беседки. Всегда сюда приходила, когда становится тоскливо. К тому же, мне требовался покой, чтобы тщательно обдумать одно обстоятельство…

Тихие шаги сестры дополнил аромат яблочного пирога. Этери присела передо мной на корточки, протянув подношение. Я же, вдохнув аромат запечённых яблок, невольно вспомнила… Сарпа Эрран Сагитари.

— Не хочу, — отмахнулась одновременно и от выпечки и от воспоминаний о наглом злопамятном наместнике.

Сестрица же в свою очередь уставилась на меня в полнейшем изумлении.

Это же мой любимый пирог — самое эффективное средство от стресса!

Когда мы с Этери были маленькими, мама пекла такие пироги…

— Ну, уж от этого ты точно не откажешься, — улыбнулась родственница, убрав пирог в сторону, и протянула на раскрытой ладони жареные каштаны.

Те самые, что я собирала в диарском лесу.

И вновь вспомнился господин наместник Эррана… Ну, нет уж! Хватит! Я что, из-за него теперь голодом жить буду? Не дождётся такой чести!

— Спасибо, — выдала в итоге, тут же запихивая в рот сразу два ореха.

Вкусные они! К тому же, жутко полезные. Вот и буду… жевать. Тщательно так, больше не вспоминая этого противного… И кого я обманываю? Не получалось у меня о нём не думать, как ни старалась. Хотя бы потому, что…

— Я не хочу умирать, Этери, — призналась совсем тихо, уставившись на собственные ладони.

— С чего такие мысли? — не менее удивлённо, чем прежде, отозвалась старшая княжна. — Я же тебе уже сказала, отец…

— Нет, — перебила я её. — Слишком рискованно это, — возразила решительно. — Потом всем плохо будет.

Теперь сестрица смотрела уже с возмущением.

— Как ты не понимаешь? — упрекнула меня. — Ордмерское княжество — не плантация рабов для Эррана. Да, мы платим им дань, но только потому, что так определено договором между всеми княжествами. Для сохранности мира. Да, жертва велика. Но это — как раз ещё одна причина, по которой Великий князь Эррана не получит тебя. Его наместник не имеет никакого права приходить к нам и требовать что им вздумается, меняя установленные правила и традиции на своё личное усмотрение. Сегодня — ты, а завтра кто? Что ещё они захотят забрать у нас? Ни в коем случае нельзя склонять голову пред ними. Иначе кто мы? Действительно покорными рабами станем. Разве жизнь это? Если никакой свободы совсем нет. Жить в страхе пред теми, в ком нет ничего святого? — повысила голос, распрямляясь. — Нашим предкам было бы стыдно за нас, — заявила бескомпромиссно, нахмурившись, продолжив через короткую паузу уже поучительным тоном: — Ты меня поняла, Айлин? Ты княжна Ордмера. Тебе нельзя быть слабой и нерешительной. И сильными мы будем — вместе.

На мои глаза самым постыдным образом навернулись слёзы. Но улыбнулась я вполне радостно и широко.

— Хорошо, что старшая княжна Ордмера у нас ты, — призналась я негромко, крепко обняв сестрицу.

Та в ответ прижала к себе крепче, ласково погладив меня по голове. А ещё самым наглым образом съела оставшиеся каштаны.

— Уж лучше бы старшей был кто-нибудь другой, — вздохнула она тоскливо.