В указанное время мы спустились в трапезную. Из-за обетамолчания монахи общались друг с другом исключительно при помощи взглядов, и мнепоказалось, что их глаза сияют ярче, чем у обычных людей. На узких столах ужестояла еда. Мы сели рядом с монахами в коричневых одеяниях. Со своего места задругим столом Петрус подал мне знак, и я прекрасно понял, что он означал: емудо смерти хотелось курить, но, похоже, до утра удовлетворить свое желание неудастся. То же самое предстояло и мне, и я изо всех сил и довольно глубоковонзил ноготь указательного в мякоть большого. Я не хотел портить стольвозвышенный момент жестокостью по отношению к себе.

На ужин были поданы овощной суп, рыба, хлеб и вино. Передедой вознесли молитву, и мы присоединились к ней, повторяя слова вслед замонахами. Потом, пока мы ели, один из них читал Послание св. Павла коринфянам.

– Но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, инемощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное, – произносил он высокимломким голосом. – Мы безумны Христа ради… мы как сор для мира, как прах, всемипопираемый доныне. …Ибо Царство Божие не в слове, а в силе.

Увещевания св. Павла, обращенные к коринфянам, звучали напротяжении всего ужина, эхом отражаясь от голых стен трапезной.

Входя в Пуэнте-де-ла-Рейна, мы с Петрусом как раз обсуждалипрошлую ночь, проведенную у монахов. Я признался, что тайком закурил в своейкелье и жутко боялся, что кто-нибудь из обитателей монастыря учует сигаретныйдым. Петрус только рассмеялся – и я подозреваю, что он и сам поступил так же.

– Св. Иоанн Креститель уединился в пустыне, но Христоспроповедовал среди грешников и всю жизнь странствовал, – начал Петрус. – Мнеэтот путь тоже кажется предпочтительней.

И верно, за исключением времени, проведенного в пустыне,Иисус всегда находился среди людей.

– На самом деле первым Его чудом было вовсе не спасениечьей-то души, не исцеление больных и не изгнание дьявола, а превращение воды впревосходное вино на свадьбе, и совершил Он его по той простой причине, что ухозяев вино кончилось.

Петрус произнес это – и вдруг резко остановился. Это былонастолько неожиданно, что я испугался и тоже замер на месте. Мы стояли у моста,давшего свое название всему городку. Петрус, однако, вовсе не смотрел на дорогуперед нами, его взгляд был устремлен в сторону – на двух мальчишек, игравших вмяч на берегу реки. Им было примерно лет по восемь-десять, нас они,по-видимому, не замечали. Вместо того чтобы взойти на мост, Петрус почему-тосвернул к берегу и подошел к мальчикам. Я, как обычно, последовал за ним, ни очем не спрашивая.

Дети по-прежнему не обращали на нас внимания. Петрус присел,наблюдая за их игрой, и, когда мяч упал рядом с нами, схватил его и перебросилмне.

Поймав на лету мяч, я выжидал, что произойдет дальше. Ко мненаправился старший мальчик. Я хотел было сразу перекинуть мяч ему, но поведениеПетруса было столь необычно, что я решил: мне следует попытаться выяснить, вчем дело.

– Эй, дядя, отдай-ка мой мяч, – сказал мальчик.

Я вгляделся в маленькую фигурку, стоявшую примерно в двухметрах от меня. Что-то в этом мальчишке показалось мне знакомым. То же самое яиспытал, когда увидел цыгана.

Паренек несколько раз попросил меня вернуть мяч, нопоскольку я не отвечал, он наклонился к земле и поднял камень.

– Отдавай по-хорошему, а то как засвечу в лоб! – крикнул он.

Петрус и другой мальчик безмолвно следили за происходящим.Угроза мальчишки меня рассердила.

– Вот только попробуй! – ответил я. – Если попадешь, я тебетакое устрою!

Мне показалось, что Петрус в этот момент вздохнул соблегчением. Что-то в глубине моего сознания подсказывало мне, что я ужепереживал нечто подобное раньше.

Мальчик испугался моих слов. Он отшвырнул камень ипопробовал другой подход.

– Здесь в Пуэнте-де-ла-Рейна есть ковчежец, принадлежавшийодному богатому пилигриму. Я вижу по раковинам и рюкзакам, что вы тожепаломники. Вернете мяч – я вам отдам ковчежец. Он закопан в песке на берегу.

– Мяч мне нужней, – ответил я не слишком уверенно.

По правде сказать, я предпочел бы получить ковчежец. Ипаренек, мне показалось, не врал. Но, вероятно, Петрусу мяч был для чего-тонужен, так что я не хотел его разочаровывать. Ведь он был мой проводник.

– Дяденька, да зачем вам мяч? – заныл мальчишка, чуть неплача. – Вы большой, много путешествовали, объездили весь мир. Я же ничего невидал, кроме здешней речки, а из игрушек у меня только мяч. Пожалуйста, вернитемне его!

Слова мальчика меня тронули. Но эта странно знакомаяобстановка и чувство, будто я уже все это то ли читал, то ли переживал,заставили меня вновь ответить отказом.

– Нет, мне нужен этот мяч. Я дам тебе денег, купишь себедругой, даже получше, а этот – мой.

Когда я произнес эти слова, время на миг будто замерло. ХотяПетрус не стоял рядом и не давил пальцем мне на шею, но все вокруг внезапноизменилось – буквально за долю секунды мы перенеслись в наводящую ужасбескрайнюю выжженную пустыню. Там не было ни Петруса, ни младшего мальчика –лишь тот мальчишка, что перед этим говорил со мной. Теперь он выглядел старше,черты лица его казались мягче, выражение более приветливым. Но глаза лукавопоблескивали, и это меня почему-то испугало.

Видение длилось не более секунды. Затем я вновь оказался вПуэнте-де-ла-Рейна – в том месте, где все Пути Сантьяго, ведущие из разныхконцов Европы, сливаются воедино. Напротив меня стоял мальчишка, он просилвернуть ему мяч, и у него был трогательно-грустный вид.

Петрус приблизился ко мне и, забрав у меня мяч, передал егомальчишке.

– Ну и где ковчежец? – спросил он у него.

– Какой еще ковчежец? – изумился тот, хватая за рукумладшего товарища, и они тут же бросились от нас прочь и спрыгнули в воду.

Мы взобрались с берега на дорогу и перешли мост. Я началбыло расспрашивать Петруса о том, что произошло, и рассказывать, как я оказалсяв пустыне, но он резко переменил тему разговора, объяснив, что об этом мыпоговорим позже, когда удалимся от этого места.

Полчаса спустя мы добрались до того участка Пути, гдесохранились остатки римской мостовой. Были тут и руины древнего моста – на нихмы и устроились позавтракать, еды нам в дорогу дали монахи – ржаной хлеб,йогурт и козий сыр.

– Зачем тебе понадобился этот мяч? – обратился ко мнеПетрус.