Сорок третий километр.

Он вернулся за руль.

Дорога впереди уже выгорела. Там остались только дымящиеся раскаленные остовы машин. Коля медленно вел машину вдоль дороги, всматриваясь в пожарище, с содроганием замечая скорченные человеческие тела. Сердце вдруг словно провалилось к животу – Коля увидел сгоревшую «буханку».

– Ну как же так, брат, – простонал он. И только потом понял, что это не их машина – она была без багажника сверху.

Вскоре его внимание привлек закопченный бульдозер и покореженные машины, образовавшие непроходимые баррикады. Судя по всему, кто-то расчищал себе путь и пытался остановить пожар.

Коля выбрался из «Нивы», оставив ее у насыпи. С ружьем в руках поднялся на дорогу, осмотрелся. Заметил место, где бульдозер срезал часть обочины, увидел осыпающийся след, пошел по нему.

След вел в заросли крапивы.

И там, около невысокого бетонного столбика, Коля нашел «кенгурятник» – помятый, но вполне узнаваемый.

– Молодец, брат, – сказал Коля, читая по отпечаткам колес, как нагруженный «УАЗ» развернулся и направился в поле. Когда это случилось, понять было сложно. Однако вывернутые комья земли успели подсохнуть. Значит, прошло не менее двух часов.

Коля из-под руки взглянул на низкое солнце, покачал головой.

– Ну и где мне теперь вас искать?

12

Биться с лосем – плохая идея.

Но выбора у Ивана не было.

Они сошлись лоб в лоб – разъяренный рогатый зверь и защищающий семью человек с тяжелой рогатиной наперевес. Удар был страшный – Иван буквально почувствовал, что у него отрываются руки. Лось отшвырнул человека метров на десять в сторону и, низко опустив голову, бросился за ним – добивать.

Маша, подхватив орущего Костю, бежала к машине. Анжела замерла у костра, круглыми глазами глядя на лося, топчущего отца. Андрей прижался к деду и скулил, как щенок.

Маша пристегнула Костю ремнем безопасности, сразу кинулась за остальными детьми. Дед уже вел мальчика к машине. Но Анжела как приросла к земле.

– Доча! – Маша не понимала, что кричит; крик сам рвался из нее. – Доча!

Она обхватила девочку, но та вдруг начала бешено биться, исступленно рваться из объятий. И она тоже что-то кричала:

– Там папа! Папа!..

Лось топтал и катал по земле какую-то бесформенную груду, поднимал ее на рога.

Маша рукой закрыла глаза дочке, поволокла ее за собой. Через пару мгновений на подмогу пришел дед, вместе они смогли поднять девочку в салон, уложили ее на пол.

– Держитесь! – крикнула Маша.

Она прыгнула на водительское место. Ключи были на месте.

Маша водила с восемнадцати лет. Права получила в двадцать один. Сначала у нее была «классика», потом «девятка». На рождение Кости муж подарил ей двухгодовалую «Мазду». Но «буханку» жене он не доверял.

– Держитесь! – крикнула она еще раз и включила первую передачу.

Тупорылая «буханка» с разбегу воткнулась лосю в бок. Зверь, перевернувшись, полетел на землю. Машина, рыча, тут же наехала на него, потащила, толкая, ломая рога. Лось забился, задергал ногами, сумел все же выбраться из-под бампера, вскочил. Одна его нога была перебита, шкура на левом боку висела кровавым лоскутом.

Маша ударила кулаками по рулю – мощный сигнал отразился от стены далекого леса.

Лось кинулся прочь, спотыкаясь и падая.

Маша выпрыгнула из кабины, подбежала к бесформенной груде, еще несколько минут тому назад бывшей ее мужем.

– Ваня! – Она пыталась найти его лицо. – Ваня!

Он был жив.

Из машины выбежала Анжела. У нее был разбит нос, но она не обращала на это внимания, размазывала текущую кровь по щекам и рыдала.

– Папа! Папочка!

Они не знали, что делать, – он был похож на тряпичную куклу. Они боялись навредить ему еще больше, поэтому даже не касались его, не пытались приподнять.

– Не плачьте, – прохрипел он. – Мне и без этого больно…

Иван подсказал им, как поступить.

Они, следуя его указаниям, принесли покрывало. Дед Саша суетился рядом, охал. Маша с помощью палок, ранее собранных для костра, и бинта из аптечки зафиксировала сломанные ногу и руку, наложила повязки на раны. Потом они втроем переложили Ивана на покрывало – тогда он потерял сознание в первый раз.

В машине ему дали обезболивающее и напоили сладкой водой. Он мерз, и его укутали. Напуганные тихие дети сидели вокруг тесным кружком. Маша суетилась.

Он закрыл глаза и провалился в забытье.

Очнулся он ночью.

Маленький кемпинговый фонарик светил ему в лицо. Маша сидела рядом, не спала.

– Ты как? – спросил он одними губами.

Она покачала головой:

– Береги силы. Помолчи.

– Расскажи, что происходит, – говорить было трудно, он задыхался. Но боли уже не было. Или он просто к ней привык.

– Дети спят. Дед ушел. Все нормально, не переживай.

– Где мы?

Маша не столько услышала его, сколько угадала вопрос.

– Все там же. Машина сломалась. Не заводится.

– Я говорил, что ты ее разобьешь.

Она кивнула и заплакала.

Он попробовал поднять руку, но смог только пошевелить кистью. Она заметила движение, погладила его по пальцам. Он сжал их, поймав ее ладонь.

– Ты обещал, что не бросишь меня, – сказала она.

– Пока держусь, – ответил он. – Плохо дело, да?

– Не знаю. Нужен врач. Дед пошел за помощью, но ты знаешь, что он последнее время странный. Боюсь, он потеряется.

– Где мой телефон? – голос Ивана вдруг окреп. – Это важно!

Маша развела руками:

– Он был у тебя в кармане. От него мало что осталось.

– Где он?!

– Я выбросила его.

– Не надо… – Он засипел. – Не надо…

Ему нужно было много сейчас пересказать. Он был должен собраться с силами и выложить все, что успел запомнить.

Иван приподнял голову.

И потерял сознание в третий раз…

13

Глядя в черный зрачок дула, капитан Рыбников медленно снял кобуру с пистолетом и отбросил ее на пару шагов.

– Не дури, сержант, – спокойно сказал он. – Опусти оружие. Если хочешь, можешь уйти. Машин здесь полно, выберешь любую.

– Я уже выбрал… Ключи! Считаю до пяти и стреляю.

– Ты не понимаешь.

– Раз.

– Мне нужна эта радиостанция.