занес: «Вечер. Елка в ж. ш. Много русских, гостей. Все очень красиво. А вернулся домой с усиленной астмой».

По моему глубокому убеждению, этот вечер и был роковым, после которого болезнь все развивалась и развивалась, без малых признаков улучшения…

Если 28 декабря было для владыки роковым, то выход его в холодный собор в день русского Нового года, кажется, окончательно свалил его в постель. И как я просил его не ходить! Вечером удалось уговорить, и ко всенощной он не пришел. Но когда я пришел к нему в Новый год утром, нашел владыку крайне расстроенным: «Все в церкви. Один я сижу дома. Скука смертная. Не могу выносить. Сегодня пойду в церковь», — говорит владыка. Я начинаю уговаривать его. Ссылаюсь на запрещение доктора. Но последняя ссылка, кажется, лишь испортила дело: «Я свободный человек… Сделаю как захочу… До свиданья». Но мне все еще хотелось верить, что владыка послушается голоса благоразумия. Однако во время малого входа он действительно пришел и прошел в алтарь. Стоял всю литургию. Тяжело дышал и охал. А литургия как нарочно была продолжительная, ибо было посвящение корейца в диаконы. Когда после литургии я зашел поздравить владыку с Новым годом, он сидел на кресле, протянул ноги на кровать и что-то просматривал: «Где справедливость? Сходил помолиться, и страдаю, как никогда», — говорит мне владыка. Чем мне было утешать его? Но я еще и еще просил владыку быть к докторским советам повнимательнее…

Так печально кончились для владыки архиепископа Николая Святки, по-видимому, при столь благоприятных обстоятельствах служением в первый день Рождества Христова начатые… Как уже сообщалось, владыка не любил говорить о своей болезни, не любил и расспросов о его здоровье. Но он в последний год жизни положительно не мог равнодушно слушать о смерти, особенно близких и знакомых лиц. Между тем умирает его брат, младший его по возрасту. Умирает Иркутский святитель, приснопамятный архиепископ Тихон, товарищ владыки по академии. Умирают другие архиереи, протоиереи… Все подобные события, довольно безразличные для здорового человека, весьма поражали больного владыку. И, конечно, уж не помогали лечению!..

Но едва ли не больше всего расстраивали неудачи по сбоуна построение церкви в Хакодатэ. Нужда в церкви настоятельная. Денег не было. Владыка начал просить, собирать. Кое-что было получено, но не было еще и половины желательной суммы. Снова письма. Письма знакомым и незнакомым. Письма незнатным и знатным. Письма состоятельным. Но девять из десяти писем оставлены были даже без ответа, хотя бы отрицательного. «Вот, прислал бы кто пожертвование на построение церкви в Хакодате, — это было бы для меня лучшим лекарством», — часто повторял владыка во время болезни. И действительно, нужно было видеть, как он ожил, когда его известили о пожертвовании в 3000 иен нашими щедрыми благотворителями из Москвы И. А. и К. Ф. Колесниковыми. Много радости доставила почившему владыке и телеграмма из Санкт-Петербурга от графини Е. В.Шуваловой о «новом» пожертвовании, полученная владыкой накануне смерти. Но в общем таких радостей было мало. Редкие же отказы и частое молчание в ответ на усиленные просьбы весьма опечаливали больного владыку…

III

Все видят, что владыка страдает, но лечится плохо. И почни никто не верит в его доктора. А уход за больным? Никакого! Сам даже подкидывает ночью уголь в чугунку. После долгих колебаний я решился поговорить с владыкой о необходимости подлечиться у хорошего доктора…

Однако когда положение владыки 7 января приняло угрожающий вид, я пошел к нему снова и настойчиво попросил владыку позвать доктора-иностранца, заявив ему, что если не позовет он, то позову я. Разговор был резкий. Не хочется его вспоминать. Я должен был уйти без положительного ответа. Однако оказалось, что владыка после разговора сразу же послал в посольство за хорошим доктором и через два часа поднялся в мою квартиру и, подавая письмо из посольства, сказал: «Успокойтесь; в три часа доктор будет, как желали. Только пользы-то не жду от него. Одна канитель».

7 января, в три часа дня, приехал на автомобиле доктор Блисс. В квартиру владыки опять сбежались нужные и ненужные люди. Долго свидетельствовал владыку доктор. Сердце нашел весьма нехорошим. На второй этаж подниматься воспретил. Приказал по возможности не двигаться. На улицу выходить воспретил. Сидеть советовал непременно с поднятыми на соседнее кресло ногами, чтобы облегчить работу слабого сердца. Взял все нужное для определения состояния почек и желудка. Прописал лекарство.

Владыка доктором, его тщательным осмотром был очень доволен. Только не мог понять, как можно советовать «не двигаться», когда ему придется работать и нагибаться в день по тысяче раз. Докторскую диету обещал владыка исполнять. Но от услуг сестры милосердия категорически отказался…

9-го числа доктор настойчиво звал владыку в госпиталь. Но владыка отказался: «Не могу же я оставить миссию без хозяина. Да и спешного дела много».

10 января появились скверные признаки. Владыку среди дня неожиданно начинало тошнить. Силы все слабели. Работать владыка не мог. Большую часть дня проводил вполудремоте: «С удовольствием бы поехал в госпиталь, если бы только знать, что будет польза. А что же кататься с места на место?», — все же сказал он под вечер.

11 (24) Января

Утром, в начале десятого часа, прибыл в миссию доктор Блисс и, осмотрев владыку, категорически заявил, что он только тогда может ручаться за некоторый успех лечения, когда владыка переедет в госпиталь под непосредственный надзор докторов и уход сестер милосердия. Владыка согласился…

Заказана карета, но еще не едет. Написан владыкою и мне передан чек. Кое-какие распоряжения мною выслушаны. Разговор не клеится. Владыка сидит грустный-грустный, облокотившись на правую руку. «Идите домой. Занимайтесь с учителем своим делом. Иначе и на вас я скуку нагоню», — беспокоится старец. Но вот в 11 часов прибыл доктор Хориуци из госпиталя святого Луки. С ним целая аптека. Подали и карету…

Тихо ехали, но через полчаса прибыли. «Снести владыку на второй этаж». Но здесь уж он не вытерпел: «Я не такой еще слабый… Поднимусь и сам». И поднялся. Но сразу сел на кресло и едва отдышался: «Вот устал-то!.. И времена же пришли»…

Владыке отвели перворазрядную комнату «Святой Троицы», как гласила английская надпись… Из окон прямо виднеется корпус католической миссии. Через улицу и рядом — миссия американская. Ведь Цукидзи — местность, где расположен госпиталь, — главным образом населена европейцами и американцами…

В больницу еще до нашего приезда прибыли священник отец Роман Циба, редактор Петр Исикава и секретарь Давид Фудзисава. Разобрали вещи владыки. Все разложили по ящикам; но ввиду