Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы знаете, как правильно это делать? — пошутил Фарнезе и кивнул, — сливайте!
Промывая макароны под струей холодной воды, гостья оценила старания хозяина:
— У вас отлично получается творить на кухне!
— Да, — согласился Фарнезе, подливая в сковороду оливковое масло. Шипящие брызги окропили его белую рубашку, и, казалось, напрочь ее испортили. — Я ем только то, что могу сам приготовить. Не люблю, когда пища приготовлена неизвестно из чего и как…
— За что еще мне можно взяться? — спросила Анна, отставив промытые макароны.
Фарнезе, улыбнувшись, изобразил почтительный поклон и широко развел руками, указывая на все пространство кухни:
— Тут все в вашем распоряжении!
Распоряжаться на кухне, пусть и принадлежащей князю Фарнезе, Эллис не хотела. Не вдохновляли ее и его манеры; ел он проворно, как голодный подросток, еду запивал жадными глотками вина и причмокивал от удовольствия. Макаронник!
— А вы, Анна, тоже покинете меня ради Неаполя? — спросил Фарнезе, доедая свою пасту с мясом, обильно политую томатным соусом.
— Нет, — вздохнула Анна, смущенно улыбнувшись и остановив на нем спокойный взгляд. — Я остаюсь…
Наедине Анна выговорила подруги свое возмущение насчет ее отъезда в Неаполь:
— Я взяла тебя с собой, чтобы не оставаться один на один с ним. А ты…!
— А я, — прервала ее Эллис, тоже возмущаясь, — не намерена быть твоей дуэньей и блюсти твою честь! Поверь мне, оказаться в постели с Фарнезе это не такая уж большая потеря для твоей репутации! Если ты об этом…
И уехала в тот же вечер.
Несмотря на наличие «вида на жительство» и Шенгенской визы, Анна не научилась пока с легкостью и быстротой перемещаться по Европе. На новом месте она всегда чувствовала себя некомфортно.
Чтобы как-то адаптироваться на вилле Фарнезе, Анна вышла на лоджию, и, укутавшись от вечернего морского бриза в белый оренбургский платок, присела в плетеное кресло.
Со стороны города доносились веселые предрождественские шумы; музыка, смех, голоса.
— Вам скучно? — на лоджию выше хозяин виллы. Встал, сделал вид, что забрел на лоджию по давней привычке. И признался, — мне смертельно скучно…
— Поэтому вы хотите войны? — спросила Анна спокойным, лишь слегка саркастическим тоном.
— Я все сказал в своей книге, — сказала Фарнезе небрежно. — Мы должны проснуться…
— Мы? Разве вы не пишите, что война и победа в ней удел аристократии, а остальных с их ничтожными буржуазными интересами можно принести в жертву без всякой жалости? — заговорила Анна с горячностью. — «Мы», значит, вас много?
— Единицы, и мы не размножаемся, — криво усмехнулся Фарнезе, тихо вышагивая по лоджии.
Анна сдержанно рассмеялась:
— Я, кажется, догадываюсь почему. Всех аристократок расхватали богатые плебеи?
— Вульгарно и не угадали. Дело не только в биологическом аспекте. Женщины испорчены феминизмом, сексуальной революцией, в которой они играют главную роль. Сексуальные отношения извращены до уровня купли-продажи, до уровня порочной зависимости, схожей с наркотической. Вы не заметили?
Фарнезе остановился перед Анной, возбужденный, готовый, видимо, представить доказательства, если вдруг она «не заметила». Но Анна согласно молчала и отрешенно смотрела в сторону темнеющего залива.
История с Кевином на фоне встречи с Фарнезе казалась мелкой, как пылинка в сравнении с бриллиантом, глупым капризом, далеким угнетающим сном. Но эта пылинка, этот сон мешали ей жить. Неужели мальчишка так плотно засел в ее голове, и, находясь с другим мужчиной, она будет испытывать чувство вины?
Встав с кресла, Анна с согласным вздохом, пошла в сторону стеклянной двери, ведущей с лоджии в гостиную. Фарнезе четкими шагами преградил ей путь.
— Я резок, простите… — произнес он тихо, положив руку ей на предплечье. — Забыл, что вы моя гостья. Говорю с вами, как с критиком…
Анна в ответ виновато пожала плечами, качнула головой:
— Разговор начала я. Только не понимаю, зачем я вам…?
— Вы? — вторая рука Фарнезе легла на ее плечо, и он внимательно заглянул ей в глаза. — Я не приглашаю в дом случайных женщин. Это плохой тон, так же как и посещать дом случайного мужчины…
— Это упрек…? — Анна шумно вздохнула, загораясь возмущением.
— Нет, нет, — тихо ответил он, качнув головой. — Вы не случайная женщина, случайная не согласилась бы общаться со мной…
— Вы недооцениваете своего магнетизма, — Анна грустно улыбнулась. — Думаю, все женщины в вашем присутствии чувствуют то же что и я. Угнетающее мужское величие…
— Вы готовы принять мои правила игры? Даже самые странные для вас… — спросил Фарнезе. Он обнял ее и крепко прижал к себе.
— Не знаю, — Анна хотела отстраниться от него.
Они занялись любовью прямо в гостиной, так словно были давно знакомы, потом перешли наверх. Фарнезе без лишних церемоний предложил Анне остаться в его комнате и в его постели.
Разбуженная звоном посуды, Анна осторожно села. Чутко прислушиваясь, она пыталась найти, а когда нашла, надеть платье. Оно валялось на полу, как ненужная тряпка. Так же чувствовала себя и Анна, тряпочкой, измятой, но все-таки довольной. Побывать в руках Фарнезе это нечто! Для него она оказалась, наверное, простой и банальной…
Очередная порция звона разбудила Фарнезе, он не поменял неприличной позы, лишь раздраженно выговорил:
— Джулия приехала! Пойди, скажи ей, чтобы не мешала нам…
Анна ошеломленно посмотрела на него через плечо, безмолвно спрашивая, как она выйдет к его дочери, растрепанная и заспанная, как, в какой роли, а если та спросит, кто она такая? К тому же от волнения она никак не могла надеть платье, крутила его, мяла, искала рукава.
Фарнезе, продолжая лежать на спине с раскинутыми руками и раздвинутыми ногами, картинно закатил глаза:
— Иди же скорее, накинь мою рубашку. Не бойся, Джулия не укусит…
Пошла, накинув на голое тело рубашку в брызгах оливкового масла.
Джулия была высокая и худая, остроносая брюнетка с огромными глазами. Некрасивая, с густо накрашенными темно-бордовой помадой губами, грубоватая и нисколько не похожая на своего, пусть тоже небезупречного, однако, обаятельного отца. На ней был растянутый черный свитер и черные джинсы.
Заметив смущенную Анну в проеме двери, она оторвалась от наматывания на вилку макарон и улыбнулась большим ртом:
— Салют! Ой, какая ты маленькая! Как тебя зовут? — говорила по-итальянски.
— Анна, — ответила гостья, проходя в кухню, — ты хотя бы разогрела еду… — добавила она осторожно.