Я достал из кармана фляжку и хорошенько прополоскал ее. Однако обратно на полку не поставил, поскольку миссис Коллинз могло взбрести в голову куда-нибудь ее убрать, и тогда, если вдруг она мне понадобится, придется выяснять, где она, а это уж совсем ни к чему. Ужинать было еще рано, но поднос с ветчиной, салатом, фруктами и сыром выглядел так соблазнительно, что я решил отнести его в музыкальный салон и провести весь вечер у камина.

Я взял наугад несколько пластинок и начал ставить одну за другой на проигрыватель. Но какие бы звуки ни наполняли комнату, мысленно я все время возвращался к тому, что увидел в тот день: прием в монастыре, свежевание туш на деревенском лугу, музыканта в капюшоне с двойным рогом в руках, в окружении детей и лающих собак, и, конечно же, ту молодую женщину с косами и с украшенным драгоценными камнями обручем — ту, у которой шестьсот лет назад был такой скучающий вид, пока один мужчина не сказал ей каких-то слов, которых я не смог расслышать, а она в ответ подняла голову и улыбнулась.

На следующее утро на подносе с завтраком я обнаружил письмо от Виты. Оно было написано в доме ее брата на Лонг-Айленде. Вита сообщала, что стоит страшная жара, и они весь день не вылезают из бассейна, и что Джо на этой неделе нанял яхту и везет свою семью в Ньюпорт. И как жаль, что мы раньше не знали о его планах — я бы привез мальчиков, и мы все лето были бы вместе. А теперь уже поздно, ничего не изменишь. Остается надеяться, что в доме профессора тоже неплохо отдохнем — кстати, а как там все? Может, нужно привезти запас продуктов из Лондона? Она вылетает из Нью-Йорка в среду и надеется, что в лондонской квартире ее будет ждать мое письмо.

Сегодня как раз среда. Она прилетает в Лондон приблизительно в десять вечера, и никакого письма в квартире не обнаружит, потому что я ждал ее только в конце недели.

Мысль о том, что уже через несколько часов Вита будет в Англии, просто потрясла меня. Я то считал, что у меня еще несколько дней в запасе, и я могу ими распоряжаться, как мне заблагорассудится, так нет же: теперь начнутся бесконечные телефонные звонки, требования и вопросы, в общем, семейная жизнь со всеми ее прелестями. Пока она не позвонила, я срочно должен что-то придумать, хотя бы на несколько дней задержать ее и мальчиков в Лондоне.

Магнус предложил вариант с водопроводом. Может быть, он не так уж и плох, но, с другой стороны, когда Вита в конце концов приедет, она естественно начнет расспрашивать обо всем миссис Коллинз, и та вылупит глаза от удивления. А может быть, сказать, что комнаты еще не готовы? Нет, это, конечно, заденет миссис Коллинз и отрицательно скажется на дальнейших отношениях между двумя дамами. Может быть, свалить все на электричество? Нет, ничем не лучше водопровода. Больным прикинуться я тоже не могу, поскольку тогда-то уж она точно примчится — закутает меня в одеяла и повезет в лондонскую больницу. Она доверяла только самым престижным клиникам. Но я должен, должен что-нибудь придумать, хотя бы ради Магнуса. Я здорово его подведу, если после таких удачных двух попыток неожиданно придется прервать эксперимент.

Сегодня среда. Так. Значит, можно провести эксперимент в среду, в четверг сделать перерыв, затем эксперимент в пятницу, в субботу перерыв, снова эксперимент в воскресенье. И если Вита все же решит непременно приехать в понедельник, пусть приезжает. Таким образом, я мог бы совершить еще три «путешествия» (правильное слово наркоманы нашли), при условии, конечно, что все пойдет по плану, и я правильно рассчитаю время и не буду делать глупостей — тогда и побочные явления будут сведены к нулю, как вчера, за исключением разве что чрезмерного возбуждения, которое я, несомненно, тут же распознаю и приму соответствующие меры предосторожности. Во всяком случае, в настоящий момент никакого возбуждения я не испытывал: от письма Виты, наоборот, я несколько приуныл, и по-видимому, из этого состояния мне сегодня уже не выйти.

Позавтракав, я сообщил миссис Коллинз, что вечером моя жена прибывает в Лондон и, возможно, на следующей неделе, в понедельник или во вторник, она с мальчиками приедет сюда. Миссис Коллинз тут же составила список продуктов, которые нужно закупить. Так что у меня появился хороший повод съездить в Пар, а заодно и обдумать текст письма Вите, которое она получит завтра утром.

Первый, с кем я столкнулся в бакалейной лавке, был викарий из церкви св. Андрея: он тут же подошел ко мне поздороваться. На этот раз я представился (лучше поздно, чем никогда) — сказал, что меня зовут Ричард Янг и что, расставшись с ним у церкви, я последовал его совету и тотчас отправился в библиотеку Сент-Остелла.

— Вы все же настоящий энтузиаст, — с улыбкой сказал он. — Вам удалось найти то, что вас интересует?

— Да, кое-что, — ответил я. — Я не обнаружил там наследственной владелицы этих земель Изольды де Кардингем, зато нашел ее внучку Изольду Карминоу, дочь Рейнольда Феррерса из Девона.

— Подождите, подождите… Рейнольд Феррерс, — сказал он. — Если я не ошибаюсь, это сын сэра Уильяма Феррерса, который женился на Изольде де Кардингем. Так значит, ваша Изольда — их внучка. Я знаю, что старшая Изольда продала поместье Тайуордрет за сто фунтов стерлингов одному из Шампернунов — это было в 1269 году, незадолго до ее брака с Уильямом Феррерсом. Неплохая сумма по тем временам.

Я быстро подсчитал в уме. Получалось, что моя Изольда навряд ли могла родиться раньше 1300. На приеме у епископа она выглядела не старше двадцати восьми, а следовательно, это было приблизительно в 1328 году.

Я обошел с викарием весь магазин, пока тот выбирал, что ему нужно купить.

— А вы и сейчас отмечаете в Тайуордрете Мартынов день? — спросил я.

— Мартынов день? — повторил он рассеянно: он не знал, какое выбрать печенье. — Простите, я не совсем внимательно слушал вас. До Реформации это действительно был большой праздник. Мы отмечаем день св. Андрея — обычно в середине июня устраиваем большой церковный праздник.

— Извините, — пробормотал я, — у меня все праздники перепутались. Дело в том, что сам я получил католическое воспитание: обучался в Стоунихерсте и, помнится, канун дня св. Мартына всегда был каким-то особенным…

— Вы абсолютно правы, — прервал он меня, улыбаясь. — Но, скорее всего, вы тогда отмечали День перемирия — 11 ноября, не так ли? Он еще называется Мирное воскресенье. Но раз вы католик, мне понятно, почему вас так интересует старый монастырь.

— Я уже давно не хожу в церковь, — признался я, — но вы правы. Старые привычки неистребимы. А вы когда-нибудь устраиваете ярмарки на деревенском лугу?

— Нет, — сказал он обескураженно, — и, честно говоря, я не знаю никакого такого деревенского луга в Тайуордрете. Извините…

Он нагнулся и стал вынимать из корзины покупки, и продавец переключил свое внимание на меня. Я показал ему список миссис Коллинз, а викарий, пожелав мне всего доброго, вышел из магазина. Наверное, он принял меня за сумасшедшего, а может быть, за одного из чудаковатых друзей профессора Лейна. Я забыл, что канун Мартынова дня — это как раз 11 ноября. Странное совпадение: тогда — убой скота, а в нашем времени — поминовение бесчисленного количества убиенных в войне. Нужно сказать Магнусу.