– Похоже, никаких доказательств у вас нет, – пришел к аналогичным выводам немецкий посол. – А не устроили ли имперские службы данную провокацию? Для чего им это могло понадобиться? Ответ элементарен – заставить работать послов двух государств в собственных интересах.

Генрих рассуждал на русском языке, которым владел в совершенстве и без акцента. Он медленно прохаживался по комнате, обходя труп девушки и стараясь не смотреть на своего приятеля, хрипло дышащего и находящегося без сознания. Все, никаких дивидендов нам уже не получить, наоборот, как бы самим от этого дипломата хитрозадого не пострадать. А тот начал проводить длинные цепочки и аллегории.

– Хорош! – оборвал я его, когда посол стал намекать, что Россия желает развязать войну. – Мне дуть в уши бесполезно, побереги красноречие для других случаев! – Я закурил очередную папиросину и в раздражении подошел к окну. Открыл раму и выпустил табачный дым в сереющее утро (раненому и так дышать тяжело). – Генрих, ты мне можешь не верить, но один из нападавших был нанят кем-то из противников императрицы. Им заплатили, и немало. Для чего? Столкнуть лбами наши страны, а самим наблюдать со стороны. Догадайся с трех раз, кому это может быть выгодно. Молчишь? – посмотрел я на посла и увидел, что тот чуть улыбается.

Мля, да все он понял и просчитал! Не удивлюсь, если и информацией какой-то владел! Хотел попытаться призвать к его совести, но в комнату вошел ротмистр, и вместе с ним профессор.

– Иван, что тут у вас? – задал мне вопрос Семен Иванович.

– Человек ранен, девушка убита, – ответил очевидное, но мой компаньон уже и сам сориентировался.

Правда, первым делом он проверил пульс у лежащей ничком девицы и тяжело выдохнул, а потом переместился к раненому на кровати.

– Ну-с, приступим, – открыл профессор саквояж. – Иван Макарович, ты мне ассистируй, а господа пусть принесут столик и, если потребуется, подержат раненого, чтобы он не дергался.

Ротмистр с немецким послом безропотно притащили столик к кровати, а мне профессор велел встать с другой стороны, напротив.

– Так-с, – осторожно разрезая простыню, произнес Семен Иванович, а потом поморщился: – Кровопотеря огромна, сердцебиение частое, пот холодный, сам пациент без сознания. Иван, сколько он мог крови потерять?

– До фига, – мрачно ответил я, рассматривая постель.

– А точнее? Сколько в данном господине крови примерно? – поднял на меня глаза доктор.

Мне показалось, что он решил устроить мне этакий экзамен на живом примере. Правда, наш пациент и в самом деле может скоро перестать дышать, особенно если мы начнем разглагольствовать на медицинские темы.

– Порядка восьми процентов от массы тела, – наморщив лоб, ответил я, припомнив данные из медицинской книги, которую мой компаньон заставил меня изучить.

– Отличная память, значит, от шести до восьми процентов составляет в организме кровь от веса тела, так, и твой вывод? – кивнул Семен Иванович.

Пришлось мне взглянуть на раненого глазами доктора. Вес у австро-венгерского посла немалый, килограммов сто двадцать, а то и больше. Но сколько у него осталось крови – понятия не имею!

– Необходимо что-то предпринять, а не устраивать тут экзамен! – возмутился Генрих.

– Он умирает, – пожал плечами мой компаньон. – Уже сказал, что кровопотеря большая, на мой взгляд, он потерял не меньше двух литров крови. Если же учесть, что имеется три раны, одна от пули и две ножевых, то прогноз неутешительный.

– Необходимо переливание крови и одновременная операция, – задумчиво произнес я.

– Иван, ты же сам говорил, что донор должен иметь аналогичный или близкий состав крови! Это возможно у близких родственников, но их нет. Как и времени на анализы, да и сам донор отсутствует! – покачал головой профессор. – Увы, в данном случае помочь не могу.

– Родственник может служить, э-э-э, этим вашим донором? – уточнил Генрих.

– У посла имеется здесь родственник? – удивленно спросил ротмистр.

– В охране посольства служит один молоденький лейтенант. Ходили слухи, что Курт является незаконнорожденным, а Пауль настоял, чтобы молодой человек служил рядом с ним, – обхватив подбородок, проговорил Генрих.

– Понял! – Вениамин Николаевич встал и посмотрел на меня: – Иван, за тобой слово, парня доставят и привезут, на все про все час! Нам необходимо попытаться вытащить посла с того света.

Н-да, ситуацию понимаю, на кону высокие ставки, и если мы ошибемся, то… последствия сложно предсказать. Однако в такой ситуации брать на себя ответственность? Покрутил головой и поморщился. Время уходит, необходимо решаться.

– Вези парня, – сказал я Вениамину Николаевичу.

Тот скорым шагом вышел, чтобы отдать распоряжения. Отсутствовал контрразведчик минут десять, за это время в комнату вошли двое рядовых и вынесли тело девушки. Вениамин Николаевич к нам заглянул и сказал:

– Господа, я в австро-венгерское посольство, постараюсь привезти родственника посла. Вы уж попытайтесь до моего приезда поддерживать жизнь господина Пауля.

Мы с профессором переглянулись: идей никаких по поддержанию у того жизни нет.

– Может, ему вколоть морфина? – огладив бородку, предложил Семен Иванович.

– Но дозу лучше раза в три уменьшить, – поддержал я профессора.

– Угу, – кивнул тот и полез за шприцем.

– Вижу, что мы разговариваем на одном языке! – расплылся в улыбке Ларионов. – Все, господа, я побежал!

Ротмистр нас покинул, а в коридоре я заметил пост охраны, которая несколько минут спустя отказалась пускать Марту. Не помогло даже мое заступничество. Седовласый подпрапорщик пожал плечами и сказал:

– Не велено, пока господин ротмистр не вернется в комнату, никто не должен проходить и выходить.

– Но солдатики-то… – возмутилась владелица заведения, но служивый ее прервал:

– Мадам, они приказ выполняли.

Владелица заведения отправилась разыскивать Ларионова, подозреваю, чтобы поскандалить: нервы у девушки взвинчены сверх меры, ей помог бы алкоголь, пара стаканов, да крепкий сон. Впрочем, Вениамин Николаевич прав, нечего тут глазеть, а нам еще подготовиться необходимо. Экспериментальное устройство для переливания крови от донора к больному Семен Иванович соорудил по моим чертежам. Он даже его опробовал, но не на больных, естественно. Правда, отнесся скептически, решив поверить мне на слово. К моей радости, профессор в свой саквояж сложил все наши с ним новинки, в том числе и новомодную капельницу. А вот порошка антибиотика у него совсем чуть-чуть осталось. На мой удивленный вопрос, почему так мало, профессор ответил:

– Ты забыл про наших больных и что им прописал? А сколько во время операций сам извел?! Ты же не стал экономить!

Ну, с этим не поспоришь, но и пререкаться не следует под удивленным и задумчивым взглядом Генриха. Этот жук себе на усы мотает, да виду не подает, но какие выводы сделает – неизвестно. Не факт, что спасение Пауля, если сумеем того вытащить, окажется нам в плюс. Черт, и удалять немецкого посла из комнаты никак нельзя, необходимо, чтобы он зафиксировал наши действия. Впрочем, забываю про лейтенанта, коего должен привезти ротмистр. Хотя парня можно погрузить в сон, и он ничего рассказать не сможет.