Высокий лежал в траве без признаков жизни. Лобная кость вроде бы не продавлена, и пролома, похоже, нет, но кожа лопнула, крови много… Игорь хотел нащупать пульс, но в себя пришел низкорослый, и парень приставил к его голове «ТТ» с глушителем.

– Как зовут? – с хладнокровным спокойствием спросил он.

– Зачем? – скривился уголовник.

– Кому свечку за упокой ставить?

– Какую свечку?

– Я же говорю, за упокой. Я всем, кого убиваю, свечку ставлю… Крещеный?

– Кто? Я? – задергался мужик.

Немолодой он уже, отталкивающей внешности. Корявые черты лица, грубая, болезненно темного цвета кожа, желтые белки глаз. Зубы коричневые от чифиря, с гнильцой. И смердело от него нещадно. Игорю вдруг захотелось спросить, откуда такие упыри берутся.

– Да, ты.

– Ну, крещеный, а что?

– Первым у меня будешь. До тебя одни муслимы были.

– К-какие муслимы?

– Ну, мусульмане, чеченцы. Я их всех по именам помню. Аслан, Малхаз, Беслан, Казбек… Как тебя звать? – без всякого ерничества спросил Дергун.

– Слышь, может, не надо? – спросил перепуганный мужик.

– Как не надо? Ты же убить меня хотел. Око за око, зуб за зуб… Зовут тебя как? Быстрей давай, уходить мне надо.

– Э-э… Я не хотел убивать, это Симон… – мужик показал на своего дружка, возможно, уже покойника.

– Зачем?

– Ты Сурку глаз выбил…

– Где Юля?

– Так это, Мирон ее к себе на хату увез…

– Где хата?

– Э-э… Я не знаю.

– Ничего, я найду. Зовут тебя как? Последний раз спрашиваю, – Дергун перекрестился, как это делают перед тем, как взять грех на душу.

– Это в Ульяновке, дом там, на Ворошилова.

– Как тебя зовут?

– Номер шестнадцать…

– Как зовут, спрашиваю?

– Ну не надо!

Мужик в панике засучил ногами, по сантиметру отодвигаясь от Игоря.

– Жить хочешь?

– Хочу!

– А как ты жить будешь, если Мирона сдал?

– Э-э…

– Да не бойся ты, страна большая, спрячешься. Сначала дом в Ульяновке покажешь, а потом живи. Ну, чего таращишься? В машину давай!

Игорь пнул мужика в живот и кивком показал на белую «девятку». Пистолет он спрятал под куртку, но достать его можно было в любое мгновение. Да и жертве деваться некуда: сдал он Мирона и этим поставил на себе крест.

Уголовник сел за руль, а Дергун – на заднее сиденье, приставив ствол к спинке кресла водителя.

– Хорошая у вас машина, – сказал он, когда «девятка» тронулась.

– Братва помогает…

– Что за братва?

– Заводские и октябрьские. Все на общак отстегивают. Мы их всех имеем.

– Чем занимается Мирон?

– Как чем? Смотрящий он, за городом смотрит…

– Вор?

– Ну, не в законе. Но его точно коронуют. Он тут всех на уши поставил. Никто из воров не смог, а он сумел.

– Юлю он украсть сумел, – зло процедил Дергун.

– Э-э… Ну, да, сдернули девчонку. Но это не я!

– Не думал я, что воры живых людей крадут.

– Всякое бывает…

– Что вы за гниды такие, если у вас девушек можно красть и насиловать?

– Э-э, насиловать нельзя. Беспредел это. За это опустить могут. Ну, может, и не опустят, но по ушам точно дадут.

– Что с Юлей сделали? – Игорь боялся задавать этот вопрос, поэтому и выдавил его через силу.

– Ну-у…

– Что ну? – Он с криком передернул затвор пистолета, выщелкнув из ствола патрон.

– Э-э… Ну я там не был… Там только Мирон. Он сказал, что всем потом можно будет, но я отказался.

– От кого отказался?

– От Юли.

– Что Мирон с ней сделал? – взревел Дергун.

– Э-э… Ну живая она.

– Мирон с ней?

– Должен быть…

– Еще кто там?

– Отвал с ним, Сазон. Трефан, Смоль… Может, еще кто.

Игорь понимал, что произошло с Юлей. Ярость застилала глаза, и он готов был сразиться с целой бандой, чтобы отомстить за девушку. И он отомстит. Всех, кто попадется на пути, пристрелит.

* * *

Чем крепче зафиксирована женщина, тем меньше на нее требуется сил. Мирон хорошо закрепил Юлю на кровати – и ноги ей в стороны развел, и руки. Он уже собрался осчастливить ее, когда вдруг появился Сазон. Оказывается, у Фрукта возникло к нему срочное дело. Пришлось ехать на стрелку, оттягивая тем самым удовольствие. И всех, кто с ним был в доме, он увез с собой. А то вдруг Юлю оприходуют без него. Пацаны у него ушлые, за всеми глаз да глаз нужен. К тому же на стрелке с Фруктом могли возникнуть недоразумения.

Впрочем, Фрукт и не собирался на него наезжать. Мирон встретился с ним в кафе на территории Октябрьского района, откуда убрали не только посетителей, но и персонал.

– Смута у нас, Сергей Валентинович, братва сходняк требует, – угрюмо глядя на Мирона, сказал Фрукт.

– По теме?

– Почему меня на команду поставили, а не кого-то другого. Сход, сказали, должен был быть, а не было его.

Фрукт щелкнул пальцем по солонке, которая опрокинулась, покатилась и звонко упала на пол.

– Соль просыпалась, плохая примета, – заметил Мирон.

– Да нет, нормально все будет. Вы же вор, вас все уважают, скажете слово, вас послушают.

– За тебя слово?

– За меня… А за кого еще? – разволновался Фрукт. Лицо у него пошло красными пятнами и стало похожим на зрелый персик.

– А кто претендует?

– Груздь.

– Не знаю такого, – сказал Мирон, и Фрукт облегченно вздохнул. – Думаешь, это я воду замутил? – возмущенно спросил вор.

– Да нет, не думаю…

– Думаешь. Я же вижу, что думаешь. Запомни: я подлянами не занимаюсь. Если ты накосячишь, я тебе прямо об этом скажу. И скажу, и в расход. У меня все просто. И справедливо. Кто такой Груздь?

– Он бригаду у меня держит. Если там стрелка с кем-то на ножах, Груздь собирает своих, подъезжает, решает проблему. Пиф-паф, ой-ей-ей, все такое.

– А тебя на пиф-паф не возьмет? – хмыкнул Мирон.

– Все может быть.

– Сход когда?

– Он сказал, что на завтра нужно назначить. Завтра, в шестнадцать.

– Хорошо, я подъеду. Что еще?