Они поднялись и продолжили путь; вышли на площадь. Стояла полная тишина, даже ветер куда-то пропал.

– Лучшее – это секс. Гораздо ярче, упоительней, и можно трахаться почти каждый день.

– Невероятно.

– И помни, пожалуйста, кто тебя нашел. Если хотя бы посмотришь в сторону Воробейки, я тебя убью.

Скол вздрогнул и приказал себе не сходить с ума.

– Извини, совершу в отношении тебя агрессивные действия, – поправилась она. – Мегаагрессивные.

– Ничего, ты меня не испугала… А Лилия? На нее можно?

– Пялься сколько угодно. Она любит Короля.

– Да ну?

– С первобытной страстью. Он создал нашу группу. Сначала присоединилась она, потом Леопард с Тихоней, я и Воробейка.

Их шаги зазвучали громче и гулче. Снежинка остановилась.

– Пришли.

Ее пальцы взялись за кончик бинта, и он наклонил голову. Она снимала повязку, отлепляя ее от кожи, по которой мгновенно пробегал холодок, разматывала дальше и дальше и наконец убрала вату. Он потер глаза и поморгал.

Снежинка стояла совсем рядом, засовывая повязку в комбинезон и дерзко поглядывая на него в лунном сиянии. Она уже успела надеть маску. «Это же не маска!» – вдруг оторопело понял он. Она была светлокожей. Таких светлых товарищей он и не видал, разве что среди тех, кому под шестьдесят. Совсем белая. Почти как снег.

– Маска на месте, – произнесла она.

– Извини.

– Да ладно, – она улыбнулась. – Мы все по-своему странные. Вон у тебя глаз какой.

Лет тридцать пять, острые черты, в глазах светится ум, волосы недавно подстрижены.

– Прости, – повторил он.

– Говорю же, не за что.

– Ничего, что я теперь знаю твою внешность?

– Скажу тебе вот что: не справишься – плевать я хотела, если нас всех залечат. Наверное, даже предпочту.

Она взяла лицо Скола обеими руками; ее язык коснулся его губ, проник внутрь, затрепетал. Крепко держа его голову, она прижалась к нему бедрами и сделала несколько круговых движений. Тело ответило эрекцией. Скол положил руки ей на спину и нерешительно двинулся языком ей навстречу.

Снежинка отстранилась.

– Учитывая, что это середина недели, надежда есть.

– Вуд, Уэй, Иисус и Маркс! У вас все так целуются?

– Только я, брат. Только я.

Они повторили опыт.

– Теперь ступай домой. Не касайся сканеров.

Скол сделал шаг назад.

– Увидимся через месяц.

– Да уж постарайся, драка тебя возьми. Удачи!

Он вышел на площадь и повернул в сторону института. Оглянулся. Между глухими стенами зданий зиял в лунном свете совершенно пустой проход.

Боб РО поднял глаза и улыбнулся из-за стола.

– Ты опоздал.

– Прости, – ответил Скол, усаживаясь.

Боб закрыл белый файл с красной закладкой.

– Как дела?

– Хорошо.

– Неделя прошла нормально?

– Ага.

Боб секунду смотрел на него, опершись локтем о ручку кресла и потирая нос.

– Хочешь поговорить?

Скол помолчал, потом мотнул головой.

– Нет.

– Вроде ты вчера несколько часов выполнял чужую работу?

Скол кивнул.

– По ошибке взял не ту пробирку.

– Перепутал бирку – взял не ту пробирку, – усмехнулся Боб.

Скол непонимающе поднял глаза.

– Шутка. Бирка – пробирка.

– А-а, – Скол улыбнулся в ответ.

Боб подпер подбородок, касаясь пальцами рта.

– Что случилось в пятницу?

– В пятницу?

– Я слышал, ты перепутал микроскоп.

Скол, казалось, не мог сразу сообразить.

– А-а, да. Вообще-то я его не трогал. Только зашел в кабинку. Настроек я не менял.

– То есть неделя выдалась не очень.

– Можно сказать и так.

– Мира СК говорит, в субботу вечером у тебя были сложности.

– Сложности?

– Сексуальные.

Скол потряс головой.

– Ничего такого. Просто я был не в настроении.

– Она говорит, ты пытался, но эрекция не наступила.

– Попробовал, ради нее, а вообще мне не хотелось.

Боб молча его разглядывал.

– Просто я устал.

– В последнее время ты как-то часто устаешь. Ты поэтому в пятницу вечером пропустил фотоклуб?

– Да, рано завалился спать.

– А сейчас как самочувствие? Опять усталость?

– Нет, нормально.

Боб посмотрел на него и с улыбкой выпрямился в кресле.

– О’кей, брат. Коснись и можешь идти.

Скол дотронулся браслетом до сканера телекомпа и встал.

– До встречи через неделю, – произнес Боб.

– Да.

– Не опаздывай.

Скол, который уже направился к двери, снова посмотрел на него.

– Что?

– В следующий раз не опаздывай.

– А-а. Да. – Он развернулся и вышел.

Скол считал, что справился неплохо, но проверить было невозможно, и по мере приближения очередной терапии он все больше нервничал. С каждым часом мысли о грядущем обострении чувств будоражили сильнее, а Снежинка, Король, Лилия и другие вызывали интерес и восхищение. Ну курят. И что? Это счастливые и здоровые товарищи – нет, люди! – которые нашли лазейку из стерильности, одинаковости и всеобщей механической правильности. Он хотел снова с ними встретиться; хотел целовать и обнимать необычно светлокожую Снежинку; по-дружески, на равных беседовать с Королем; слушать странные и волнующие речи Лилии. «Твое тело принадлежит тебе, а не Уни». Какое обескураживающее утверждение, прямо-таки до-У! Если оно не голословно, то следующие из него выводы приведут к… Он не мог придумать, к чему. К какому-то радикально новому взгляду на мир!

Так было накануне терапии. Он долго не мог уснуть, потом поднимался со связанными руками на заснеженную вершину, с удовольствием курил табак под руководством дружелюбного, улыбчивого Короля, расстегивал комбинезон Снежинки, глядя на ее белоснежное тело с красным крестом от шеи до ног, катался на старой, еще с баранкой, машине по коридорам огромного Центра генного умерщвления. У него был новый браслет с именем «Скол», а в комнате – окно, сквозь которое он смотрел на прелестную нагую девушку, поливавшую куст лилий. Она нетерпеливо поманила его, Скол пошел – и проснулся бодрый, энергичный и радостный, несмотря на странные сны, более живые и реальные, чем те пять или шесть, которые он видел за всю жизнь.