Ламмер протянул сладким и тягучим, как патока голосом:

– С Пушкина, так с Пушкина. Главное, наконец то, о чем мечтал ещё Всё Видавший. Он даже гадюку убил, чтобы проверить насчет воскрешения!

Гавгамел хмыкнул:

– Я бы гадюку и так просто за то, что гадюка, хоть это и расизм. Мы млекопитающие или нет?.. Командир, что спишь? Начинай голосуванье!

Я нехотя поднялся, что-то в последнее время совсем не тянет начальствовать, как в старые времена, спросил строго:

– На первое воскрешение выдвинута кандидатура Пушкина. Кто «за»? Кто «против»?

Руки начали подниматься медленно, с неохотой, у кого-то есть и другие кандидатуры, но предлагать не стали, совсем инертный народ, хотя вроде бы хорошо пообедали.

Я окинул взглядом зал, наша горстка на сцене смотрится совсем сиротливо.

– Большинством голосов, – сказал я, не поднимаясь с места, – утверждаем кандидатуру Пушкина!.. Прекрасно, голосование закончено… Завтра, надеюсь, вся инфрю… инфру… тьфу, всё необходимое будет готово. И наконец-то покажем предкам, что благодарны им за подаренную нам жизнь!.. И отвечаем той же монетой. На том наша… В общем, стояли и стоять будем, как наши пращуры на поле Куликовом!

Южанин молчком-молчком заставил стол закусками, совсем уж стал деревенщиком, кто же закусывает шампанское, да ещё из погреба самого Людовика Четырнадцатого, перед каждым на столешнице возник фужер из стекла тончайшей работы.

– За Пушкина, – предложил он. – За наше усё!

Казуальник сказал лихо:

– Да хоть и за Пушкина!.. В такой день грех не выпить!

Гавгамел проронил ехидно:

– У тебя все дни такие. Давайте всё-таки о деле. Сингуляры дают нам возможности, а как воспользуемся, это уже наше дело, деликатно не вмешиваются. То есть воскресить теперь можем любого.

Казуальник с сухим треском потёр ладони, костистые, как сучья омелы.

– Быстро работают!.. Неделю назад начали выводить из заморозки крионированных, три дня тому стало возможным оживлять недавно умерших и похороненных в могилах, лишь бы уцелела хотя бы косточка, а лучше кусок плоти, а сегодня уже и вообще любого?.. Даже Навуходоносора?

Гавгамел сказал с неудовольствием:

– Зачем он тебе?

– А это он гордится, – пояснил Ламмер ядовито, – что такое имя сумел выговорить. Он же американец, а те уже на трёхсложном слове спотыкаются!

Казуальник сказал в раздумьях:

– Надеюсь воссоздают не абсолютные копии, а именно оживляют. Хотя не представляю…

– Почему нет? – спросил Гаагамел. – Если понимаем и представляем, то для сингуляров раз плюнуть. Хотя плевать вряд ли умеют.

Южанин сказал от стола авторитетно:

– Должны все уметь!.. Я бы не отказался даже от привычки мочиться в раковину для мытья рук. Это же наше мужская привилегия!..

Я похлопал ладонью по столу.

– Тихо!. Вернёмся к нашим баранам. Я не вас имею в виду, Валентин Борисович, не надо вот такие взгляды, как Отелло на Дездемону. Пришло время, о котором писал Фёдоров, о котором мечтали лучшие умы… Вы это чувствуете? Время пришло, а мы сидим!

– Можем встать, – предложил Казуальник. – Поприветствовать. Или ты возжелал прохрюкать что-то другое?

Гавгамел сказал гулким голосом древнеримского трибуна:

– Воскрешение сингуляры оставляют нам. У них своих дел хватает. Нам дают все технические возможности. Освоить проще простого. Никакого мыслеуправления, только голосовые команды, как мы привыкли. Аппаратура, как я понимаю, появится по нашему слову в том месте, где укажем. И встанет в нужную позу.

Ламмер вздохнул.

– Снова он за своё… Сексуальный маньяк, лечить пора.

Южанин провозгласил:

– Все за стол! Нужно за начало такого великого дела сделать что?.. Вижу по довольным мордам, догадались…

Квартира обрадовалась моему возвращению, как верный пес, которого хозяин оставлял на целую неделю. Я небрежно повел ладонью, дескать, оценил, я тоже вас всех люблю, а сейчас успокойся, Чапаев думает.

Кресло пару раз попыталось незаметно превратиться в роскошный диван, но я пресек поползновения сделать меня Южанином, мозг пашет вовсю, пытаясь понять, что же не так с нашим великим делом воскрешения.

Это же не просто великое, может быть, самое великое из того, что сумели человеки! С прогрессом понятно: открыли огонь, изобрели колесо, водяные мельницы, электричество, атомную энергию, смирили термояд, но это всего лишь долгий и неизбежный подъём со ступеньки на ступеньку, а вот воскрешение – это нечто особое!

Весь прогресс вызван простейшими инстинктами доминирования и захвата новых кормовых участков, а воскрешение – высочайший акт духовной мощи, так как вовсе не является необходимостью для выживания и захвата всего, до чего можем дотянуться.

Это первое и пока единственное доказательство, что человечество думает не только о себе, своих потребностях, но и вспоминает, кому вообще обязано жизнью. И не просто вспоминает, а старается вернуть хотя бы часть долга.

Так почему же… так мало энтузиазма? Это же повод для такой гордости собой и человечеством, что даже не знаю!

Квартира как бы даже шевельнулась и вильнула хвостом, извиняясь, что вмешивается в ход моих мыслей, голос её прозвучал просительно:

– Просит аудиенции господин Зеро, известный на форумах ещё как Абырвагал и Золотой Меч… Говорит, по важному делу.

Золотой Меч, мелькнула мысль, мальчишка какой-то, но кивнул, дескать, допусти, бывают исключения…

В комнате свет стал ярче, в самом центре проступила фигура высокого и крепкого сложения мужчины. Лицо мужественное, два шрама на подбородке, взгляд прямой и взыскующий, одет несколько консервативно, чисто выбрит, ноздри уловили аромат мужских духов… нет, скорее одеколона.

Я сделал шаг навстречу, протянул руку.

– Здравствуйте. Что привело к нам?

Рукопожатие давно вышло из употребления, но вообще-то это лишь добавочный тест с моей стороны, он ответил без колебаний умеренно крепко, это чтобы не вызывать чувства соперничества. Если пожмёт мою ладонь слишком сильно, это минус в карму, как и если чересчур вяло, в древние времена тоже считалось дурным тоном, как бы признаком неуважения и вынужденным следованием надоевшим ритуалам.

И, похоже, понимает, что я присматриваюсь, как ко всякому незнакомому человеку.

– Чем обязан? – спросил я. – Прошу, садитесь.

Он с некоторой церемонностью опустился в кресло, движения сдержанные, хотя держится с достоинством, но подчеркивает, что в гостях у человека, который выше по рангу.

– Рад с вами пообщаться лично, – произнес он приятным, но с отчётливыми мужскими нотками голосом. – Всегда трепетно относился к идее Фёдорова о всеобщем воскрешении предков. Правда, в вашем обществе не состою…

Я полюбопытствовал:

– Что помешало?

Он мягко улыбнулся.

– Я бизнесмен, уже в свои неполные двадцать пять лет заработал первый миллион долларов. Появились яркие девочки, которые раньше на меня внимания не обращали, множество друзей, но я шел дальше и в тридцать пять сколотил первый миллиард.

– Ага, – сказал я понимающе, – но