* * *

Я успел еще получить новенький военный билет рядового запаса, где, правда, указывалось то, что я, по решению Военного Трибунала, разжалован в рядовые из старших лейтенантов и уволен из армии — что мне лично не слишком нравилось, потому что такое событие может вызвать ненужные вопросы у того, кто возьмет этот военный билет в руки. Но военно-учетная специальность в новом военном билете была указана правильно. Знающий человек по этому номеру ВУС сразу определит, что я бывший офицер спецназа ГРУ. Этого я и не скрывал. Так говорила и моя «легенда», а изменять ее я не намеревался.

Чтобы избавить себя от похода в магазин со «старшим братом», я еще какое-то время бесцельно поколесил по Москве, дожидаясь момента, когда стемнеет. Это чтобы узнать город и при искусственном освещении обрести какую-никакую привычку. Утренней поездки до дома было мало, я присмотреться к Москве не успел.

И только после того, как я почувствовал себя за рулем уверенно и при свете фонарей, я вернулся в знакомый двор, где теперь стояло так много машин, что я с трудом нашел место для парковки. Не очень удобное место — одним колесом пришлось на бордюр заехать. Но дорожный просвет моего «китайца» позволял это сделать. По дороге, когда убивал время, я сам, без компании «старшего брата», заехал в магазин, купил пельмени, килограмм яблок, полкило винограда, яйца и колбасу, несмотря на то, что это продукт, как я уже знал, вегетарианский. Было подозрение, что пельмени тоже следует отнести к вегетарианским продуктам, хотя цена говорила о другом.

Ключами я воспользовался только для того, чтобы войти в подъезд, заходить с ключами в квартиру, где находился хозяин, я постеснялся. На звонок в дверь долго никто не открывал, и я уже хотел было все же воспользоваться ключами, когда услышал тяжелые шаги. Должно быть, Юрию Афанасьевичу было сложно подняться и подойти к двери. Но он все же себя пересилил и подошел. Уважаю людей, которые умеют себя пересиливать.

— Что, брат, так долго? Я ждал тебя, ждал… — сказал он, распахивая дверь на всю ширину проема. — Пришлось одному в магазин сходить. А я твоего вкуса не знаю. Каждый свое предпочитает.

— Я по дороге сам заехал, — ответил я, оправдываясь, и протянул ему пластиковый пакет.

Подполковник заглянул, просмотрел содержимое, поморщился.

— А это?.. — Он показал кулак с оттопыренными большим пальцем и мизинцем.

— Я за рулем. Потому не потребляю…

Спиртным от него пахло не сильно, хотя подполковник был явно в определенной кондиции. Наверное, потому, что пил он не водку, а вино, которое имеет не только алкогольный запах, но и аромат. Может быть, он пил даже хорошее вино. Я не знаю, как обстоит дело в московских магазинах, но у нас в поселке хорошее вино купить было невозможно. Даже в красивых дорогих бутылках продавали откровенный суррогат. Хотя я и не большой знаток спиртных напитков, но разницу видно сразу.

Несмотря на откровенное неодобрение «старшего брата», я поужинал под его приглядом, после чего сел рядом с ним перед телевизором. Дома я вообще телевизор не смотрел. У меня просто времени на это не было, и здесь, в Москве, удивлялся, как может Юрий Афанасьевич смотреть глупейшие сериалы, где все поступки героев нелогичны, где даже режиссер, похоже, не понимает, какие чувства должен изображать актер. А герои сплошь такие, что хочется за нож схватиться и телевизор изрубить на куски. Останавливает в этом случае только то, что есть и другая категория героев — откровенные козы и козлы, вокруг которых все и вертится. Рубить коз и козлов просто так мне показалось лишним.

Устав от такого просмотра уже через полчаса, я спросил, где меня устроят на ночлег. Подполковник Ветошкин, все же сохранивший в себе представление об армейском порядке, раскрыл шкаф, где было аккуратно разложено по полочкам постельное белье. За другой дверцей шкафа, как я помнил, находилось записывающее устройство с камер видеонаблюдения. О том, почему камеры не работали во время моей беседы с генералом Кабаковым, Юрий Афанасьевич не спрашивал. Может быть, еще и сам не знал, что отправил полковнику Нифонтову пустой компакт-диск.

«Старший брат» выделил мне, что полагается из постельного белья, и молча, слегка недовольно, показал на диван в другой комнате. Видимо, Юрий Афанасьевич рассчитывал приобрести более разговорчивого квартиранта, с которым не грех было бы побеседовать на наболевшие темы перед видеокамерой. Но, как говорится, получилось: «от винта!» Я, впрочем, не заморачивался его хмуростью и идти навстречу желаниям подполковника Ветошкина и полковника Нифонтова не желал. И вообще, мне никогда не нравилось, когда меня снимают без моего согласия. Даже фотографируют, как любит делать, например, моя жена. Она постоянно ловит моменты, когда человек чем-то увлечен, и не думает о том, как он выглядит со стороны.

— Я рано уеду, — предупредил я. — Просыпаюсь я без будильника. Завтраком не побеспокою?

— Нет-нет, все в порядке… И света я не боюсь. Можешь включать хоть во всей квартире…

* * *

Проснулся я, как и полагается, когда за окнами было еще темно и неясно, что в домах напротив люди уже встают. Свет горел только в отдельных окнах и, как мне подумалось, там, где кто-то еще не ложился. Москвичи не привыкли спать по четыре часа в сутки, как полагается в спецназе ГРУ. Наверное, из-за меня в квартире подполковника Ветошкина нагорят дополнительные киловатт/часы электроэнергии, но я думаю, что ФСБ оплатит ему издержки на содержание «младшего брат». Тем более издержки эти будут небольшие. «Младший брат» даже питаться желает самостоятельно то ли в силу природной стеснительности, то ли из нежелания кого-то обязывать и в результате быть обязанным самому.

Выехал я тоже в темноте, поколесил по Москве, сделал несколько пробных посадок — подвозил людей за скромную цену, которую они сами назначали, но эта цена каждый раз была выше дневного жалованья командира взвода спецназа ГРУ. Я просто не знал московских цен на такси, и потому спрашивал в ответ:

— А сколько заплатишь?

Мне называли цену, я соглашался и ехал. Так, тренируясь, дождался нужного времени и направился к месту, где должна была разыграться заученная сцена. На ту самую стоянку, дань за работу на которой собирал уголовный авторитет Алишер.

Дальше все было разыграно как по нотам, с той только разницей, что в дело неожиданно вмешался еще один «бомбила», что стоял вместе с Анваром и Юнусом и другими парнями возле первой машины. Он не читал сценарий и не знал, что третий в этой ситуации — лишний. Знакомить его со сценарием у меня желания не было.

Пришлось действовать «по обстоятельствам», но мне это привычно. Есть в практике спецназа ГРУ такая специальная формулировка. Парень был настоящий громила ростом под сто девяносто сантиметров и весом явно за сто тридцать килограммов. Он обладал ярко-выраженным западноукраинским акцентом. Сами Анвар с Юнусом от его вмешательства даже слегка растерялись. А парень, видимо, считал себя не просто «крутым», но и неукротимым, хотя я его неукротимость определил бы как наглость и тупое непонимание опасной ситуации.