На нынешней вечеринке все сияло и манило, как лучшие бриллианты: женщины были потрясающе красивыми, а мужчины очень галантными. Некоторые гости были в масках. Лили обратила внимание на роскошные платья дам и изысканные ювелирные украшения. На первом этаже дворца располагался оркестр, который играл рождественские мелодии.

Лили вздрогнула, но не от холода, а от волнения. Она оказалась в старинном городе, постепенно уходящем под воду, который жил собственной, почти забытой жизнью, однако гости вечеринки, очевидно, не замечали этого, потому что смеялись и танцевали.

У нее стало тяжело на душе.

– Пошли, – произнес ей на ухо Рафаэль, его голос был чувственным и многообещающим. – Я хочу танцевать.

– Здесь сотни женщин, – ответила Лили, разглядывая гостей. – Я уверена, одна из них с тобой потанцует. Если ты вежливо ее об этом попросишь.

От его низкого и мелодичного смеха по ее телу распространился жаркий трепет.

– Я не хочу танцевать с ними, дорогая, – сказал он. – Я хочу танцевать с тобой.

Еще ни разу в жизни Лили не хотела чего-то так сильно, как танцевать с Рафаэлем в этом волшебном дворце. И именно поэтому она знала, что не должна делать ничего подобного. Она увернулась от нежного прикосновения его губ к своему уху, хотя сделала это неспешно. И, честно говоря, ей не хотелось уклоняться от его прикосновения. Когда она повернулась к нему лицом, он разглядывал ее декольте, и ее тело покрылось мурашками. Рафаэль заметил, как она реагирует на него – откровенно и страстно, что бы она ни говорила.

Спустя какое-то время Рафаэль посмотрел в ее глаза. Увидев вожделение на его лице, она едва не простонала.

– Я не танцую, – быстро сказала она, прежде чем успела выдать себя. Он стоял рядом с ней, высокий и дьявольски красивый, а ей вдруг захотелось плакать. Она жаждала избавиться от растущего в груди напряжения. – Я имею в виду, что не умею танцевать.

– Ты умеешь.

– Я не знаю, зачем ты мне такое говоришь. Неужели ты предпочитаешь, чтобы я наступала тебе на ноги и выставила нас на посмешище на такой вечеринке?

Она осознала, какой раздражительной выглядит, когда он протянул руку и провел пальцем по нижнему краю ее маски. Она почувствовала его касание, но не тепло. Касание его пальца было легким, поэтому у нее не было абсолютно никаких причин волноваться. Однако ее сердце забилось быстрее, а дыхание стало учащенным.

Вот и еще свидетельство ее неравнодушия к Рафаэлю Кастелли.

– Тебе не нужно ничего помнить, Лили, – произнес он низким голосом, пристально глядя на нее. – Просто следуй за мной.

Рафаэль не стал ждать ее ответа, что, как ей показалось, было для нее своего рода благословением. Или скорее проклятием. Он взял ее за руку и вывел на танцпол.

Лили убеждала себя, что просто танцует в толпе, ничего больше. Она не желает, чтобы сегодня ее кто-то узнал, и она не хочет обращать на себя внимание, устраивая сцену. Уже достаточно того, что Рафаэль такой великолепный и узнаваемый. Все поворачивали голову в его сторону, когда он двигался через толпу гостей. Но для него это было настолько обыденным, что он даже этого не замечал. Лили говорила себе, что правильно поступает, идя за ним послушно и легко. Так она сумеет остаться неузнанной.

Но вот он повернулся к ней лицом и обнял, и Лили перестала думать обо всем, кроме него.

Рафаэль.

Его чувственные губы были мрачно поджаты, но она видела жгучее желание в его глазах. Все ее тело трепетало. Она с трудом сглотнула, положив руку на его мускулистое плечо, и ощутила жар его тела через одежду. Если бы он прижал к ее обнаженной спине горячий уголек, она бы меньше разволновалась.

Лили казалось, будто она объята пламенем. Пялясь на Рафаэля, она разомкнула губы и прерывисто вздохнула, чувствуя, как он напряжен.

Она знала, что должна сделать что-нибудь, чтобы скрыть свое состояние, но не сделала ничего. Мгновение они стояли, глядя друг на друга. Вокруг них кружились пары, а они вдвоем словно оказались в центре карусели. Лили могла думать только о том, что спустя пять лет они наконец прикасаются друг к другу. После долгой и мучительной разлуки Рафаэль снова ее обнимает.

«Я рядом со своим мужчиной, – подумала она. – Я всегда принадлежала и буду ему принадлежать».

А потом Рафаэль начал двигаться.

Лили показалось, будто она плывет. Она не видела ничего вокруг, а только слышала звуки великолепного вальса и чувствовала решительные прикосновения Рафаэля. Она была слишком близко к нему, ее пальцы практически впились в его плечо.

Они кружили и кружили. Их танец напоминал то ли падение, то ли полет.

Он походил на стихотворение, которое она так и не написала.

А потом романтический вальс сменился рождественской мелодией. Лили моргнула, словно избавляясь от наваждения. Рафаэль замедлил шаг, ругаясь по-итальянски себе под нос.

– В чем дело? – спросила она, хотя была слишком ошеломлена, чтобы о чем-то сильно беспокоиться.

Она таяла в его объятиях, изнемогая от желания. Она всегда хотела этого мужчину, несмотря на особенности их отношений.

Рафаэль не ответил на ее вялый вопрос, и Лили не стала его переспрашивать. Выражение его лица стало суровым, почти мучительным, и она с упоением на него посмотрела. Потому что она точно знала, что произошло во время танца. Так было всегда, независимо от того, что они делали. Именно это ощущение снова и снова будоражило и разрушало их обоих. Но здесь, сейчас, на причудливой театрализованной рождественской вечеринке в середине декабря в городе света и магии, Лили не могла обуздать свои эмоции.

Казалось, будто танец проник в их тела, настойчивый и элегантный, чувственный и страстный.

Рафаэль прорычал словно волк, а Лили ощутила, как сильно напрягаются ее соски, упираясь в ткань платья. Рафаэль снова начал двигаться, но не в танце. На этот раз он зашагал сквозь толпу. Наконец он вывел Лили в тускло освещенный коридор в стороне от главного зала, где на стенах красовались старинные портреты, написанные маслом, с которых взирали непреклонные и хмурые мужчины.

– По-моему, сюда нельзя заходить, – неуверенно сказала Лили и огляделась, нахмурившись.

– Сейчас мне на это наплевать, – пробормотал Рафаэль и прибавил по-итальянски: – Ты принадлежишь мне.

Внезапно он прижал Лили спиной к стене и припал к ее губам.

Лили не стала притворяться, что хочет его оттолкнуть.

Между ними вспыхнула искра страсти, и Лили сдалась. Она обняла Рафаэля, окончательно забыв обо всем.

Рафаэль целовал ее как прежде – откровенно, с явной жестокостью и желанием ее сокрушить. Он требовательно целовал ее губы снова и снова, пробуя их на вкус. Он крепко прижал Лили спиной к стене. Он тихо прорычал, не переставая ее целовать, словно одних поцелуев ему было мало. Как будто он никогда ею не насытится.