Звук теперь превратился в многоголосые стоны, изредканарушаемые вскриками. Все они, казалось, поддерживались жутким протяжным воем —выл один голос, но такой мощный, что, казалось, отдавался в голове Гариона,заглушая всяческие мысли.

Господин Волк вдруг поднял руку. Гарион соскользнул с седла,почти в отчаянии уставясь под ноги. Что-то мелькало вокруг, но он изо всех силстарался не смотреть.

Тогда тетя Пол заговорила, голос у неё был спокойный,ободряющий.

— Встаньте в круг, — сказала она, — ивозьмитесь за руки. Ничто не сможет войти в круг, и вы будете в безопасности.

Дрожа, Гарион протянул руки. Кто-то взял его за левую руку,кто — он не знал, но вдруг почувствовал, что это крохотная ладошка ипринадлежит она Се'Недре.

Тетя Пол стояла в середине круга, и Гарион вдруг ощутил, чтосила её присутствия омывает их всех. Где-то за пределами круга он чувствовалгосподина Волка. Старик что-то делал, и это что-то слабыми волнами пробегало пожилам Гариона и отдавалось в его мозгу быстрой чередой знакомых ревущих звуков.

Жуткий одинокий вой сделался громче, настойчивее, и Гарионощутил приближение паники. Ничто не поможет. Они все сойдут с ума.

— Ш-ш, — услышал он голос тети Пол и понял, чтоголос этот раздается в его мозгу. Паника улеглась, сменившись странной,умиротворяющей апатией. Глаза его отяжелели, вой сделался тише. Потом,окутанный блаженной теплотой, он почти сразу погрузился в глубокую дрему.

Гарион не мог потом точно вспомнить, когда именно мозг еговоспротивился мягкому принуждению тети Пол, направлявшей его все глубже иглубже в спасительную бессознательность, но, по-видимому, почти сразу.Неуверенно, словно поднимаясь из глубины, он выплыл из сна и понял, что идетвместе с остальными к лошадям, неуклюже переступая одеревеневшими ногами. Онвзглянул на спутников и увидел, что лица у них пустые, отрешенные. Он вроде быслышал шепот тети Пол — «спите, спите, спите», но шепот этот не имел над нимвласти.

Вместе с тем он сознавал, что все не совсем так, как обычно.Хотя мозг его бодрствовал, тело спало. Он смотрел на все в спокойной,просветленной отрешенности, не замутненной никакими чувствами, столь частосеявшими неразбериху в его мыслях. Он знал, что наверняка обязан сказать тетеПол, что не спит, но по какой-то неясной причине не стал этого делать.

Спокойно он начал перебирать мотивы и соображения,заставившие его промолчать, стараясь выделить ту главную мысль, которая иопределила решение. В этих поисках он и наткнулся на тихий уголок, гдепребывало другое сознание. Гарион почти ощутил его желчное удовольствие.

— Ну? — молча спросил его Гарион.

— Я вижу, ты наконец проснулся, — сказало емудругое сознание.

— Нет, — довольно педантично поправилГарион, — часть меня, я полагаю, спит.

— Это та часть, которая мешает. Теперь мы можемпоговорить. Нам надо обсудить кое-что.

— Кто ты? — спросил Гарион, рассеянно повинуясьуказанию тети Пол сесть на лошадь.

— У меня нет настоящего имени.

— Ты отделен от меня, так ведь? Я хочу сказать, ты непросто другая часть меня?

— Нет, — отвечал голос, — мы совершенноотдельны. Лошади шагом двинулись по лугу, следуя за тетей Пол и господиномВолком.

— Чего ты хочешь? — спросил Гарион.

— Я должен направить события в то русло, каким имнадлежит следовать Я занимаюсь этим уже очень давно.

Гарион попытался это осмыслить. Вой становился громче, стоныи вскрики отчетливее. Туманные, отрывочные видения возникали в воздухе инеслись над травой к лошадям.

— Я помешаюсь, не правда ли? — спросил Гарион снекоторым сожалением. — Я не сплю, как другие, и призраки сведут меня сума, так ведь?

— Сомневаюсь, — отвечал голос. — Ты увидишькое-что, чего бы тебе лучше не видеть, но не думаю, чтобы это помутило твойрассудок. Ты даже можешь узнать о себе что-то такое, что тебе впоследствиипригодится.

— Ты очень стар, да? — спросил Гарион, как толькоэта мысль пришла ему в голову.

— Это слово по отношению ко мне не имеет никакогосмысла.

— Старше моего деда? — настаивал Гарион.

— Я знал его ребенком. Быть может, тебе приятно будетузнать, что он был еще упрямее тебя. Мне потребовалось много времени, чтобынаправить его в нужную сторону.

— Ты делал это, находясь в его мозгу?

— Естественно.

Гарион заметил, что его лошадь идет прямо через одно изтуманных видений, возникшее перед ней.

— Значит, он знает тебя — то есть то, что ты был в егомозгу?

— Он не знает, что я там был.

— Я всегда знал, что ты здесь.

— Ты — иное дело. Об этом нам и надо поговорить.

Вдруг в воздухе прямо перед лицом Гариона возникла женскаяголова. Глаза её были вытаращены, рот перекошен беззвучным криком. Обрубок шеикровоточил, капли крови исчезали в никуда.

— Поцелуй меня, — прохрипела голова. Гарион закрылглаза, лицо его прошло сквозь голову.

— Видишь, — заметил голос как бы междупрочим, — это не так страшно, как ты воображал.

— Почему я — иное дело? — осведомился Гарион.

— Кое-что предстоит сделать, и сделать тебе. Всеостальные были только подготовкой.

— Что именно я должен сделать?

— Узнаешь, когда придет время. Если узнаешь слишкомрано, то можешь испугаться. — Голос сделался сухим и строгим. — Тебеи без того придется непросто.

— Почему мы говорим об этом сейчас?

— Тебе надо знать, зачем ты должен это сделать. Это можетпомочь тебе, когда придет время.

— Хорошо, — согласился Гарион.

— Очень-очень давно случилось нечто, чему не следовалослучаться, — начал голос внутри его мозга. — Вселенная возникла поопределенной причине и постепенно двигалась к намеченной цели. Все шло, как идолжно было идти, как вдруг произошло нечто неправильное. Это был пустяк, нопроизошел он в должное время и в должном месте — вернее будет сказать, внедолжное время и в недолжном месте. В любом случае он изменил ход событий.Тебе понятно?