Так, значит, Самуэль дважды пытался дозвониться? Ее вдруг охватила тревога. Она вошла в квартиру, зажгла свет, заперла за собой три замка и, не разуваясь, отправилась к холодильнику. Там было почти пусто. Лусия взяла с дверцы бутылку сладкого питья, обогащенного кальцием, магнием и витамином B1, отпила глоток и набрала номер.

– О господи, ты на часы смотришь? – крикнул бывший муж.

– Извини. Я сегодня задержалась. Что случилось у Альваро?

– Давай поговорим об этом завтра, Лусия, – проговорил он усталым и снисходительным голосом. – Я уже сплю…

– Я надеюсь, ничего серьезного?

– По шкале от одного до пяти? – поддразнил он, напомнив ее привычную формулу, перед тем как отсоединиться.

Придурок! Лусия вернулась к холодильнику, достала оттуда тарелку и сунула в микроволновку. Потом быстро, в четыре глотка, опустошила ее и поставила в раковину. Не так уж и мерзко на вкус. Вымыв руки, она двинулась в спальню, по дороге заглянув в комнату Альваро. Постеры знаменитостей, которых она не знала; постельное белье с принтом «Звездные войны. Мандалорец»; все серии «Гарри Поттера», начиная с «Философского камня» и кончая «Дарами смерти»; серия романов Филипа Пулмана на планшете, лежащем на столе; звездное небо на потолке – она сама рисовала.

Лусия погасила свет.

Она насчитала меньше двадцати ночей, которые Альваро провел в этой комнате. И не потому, что ей положено забирать его только на одни выходные из двух, а еще и потому, что приходилось отменять «свои» выходные из-за работы.

В ванной Лусия открыла шкафчик с лекарствами, приняла таблетку бускапины от болей в желудке и почистила зубы щеткой и зубной нитью.

Дойдя до спальни, она в темноте сбросила кроссовки и стянула с себя кожаную куртку. Единственным освещением оставался свет, проникавший из ванной. Она, не раздеваясь, навзничь рухнула на кровать, протерла глаза и зевнула, глядя в потолок. И тут ее левая нога начала непроизвольно подергиваться, словно была независимым приложением к телу, которое Лусия абсолютно не контролировала.

Через три секунды она уже спала.

Утро вторника

6:21. Большое металлическое насекомое скользило над бетонными башнями и квадратами жилых кварталов, взбивая лопастями винта золотистую жидкость, струившуюся из облаков.

Мадрид. Квартал Вильяверде. Солнце взойдет только через час.

Сосредоточившись, двенадцать человек спецгруппы захвата заканчивали проверять свой инвентарь. Один осматривал наколенники, другой надевал на плечи тяжелый бронежилет для боев в городе, с торчащей из-за спины антенной передатчика и прикрепленными под нагрудником гранатами со слезоточивым газом. Третий, перед тем как надеть шлем с забралом, засовывал наушники под шерстяной подшлемник. Все они в этой нелепой экипировке с торчащими антеннами были похожи на больших черных скарабеев.

– Эй, Альберто! Это тебе поручено подсадить меня под задницу?

– Ага, – отозвался Альберто. – Только я предпочел бы другую задницу.

Все перешучивались, стараясь сбросить напряжение. Хотя, в сущности, они обожали это состояние: адреналин, напряжение, опасность… Они получали не такую уж высокую зарплату, если учесть сопутствующие риски. Некоторые из них сравнивали себя с футболистами и представляли себе, что сидят на матче «Атлетико» с «Реалом». Пнешь ногой по мячу – и уже купаешься в золоте. А еще бывает, что какой-нибудь сообразительный хитрец за один день заработает миллион на биткойнах…

Но они знали, что, по крайней мере, одно объединяет их с парнями из футбольных клубов: они раз от разу участвуют в чем-то очень хорошем, в самом лучшем. Они и есть самые лучшие.

Их оружие поблескивало в тусклом утреннем свете. Пистолеты «Глок-17», штурмовые винтовки «Хеклер и Кох G36K», винтовки с высокой точностью прицела калибра 7.62. В сравнении с тем, чем обычно располагали лучшие подразделения, этот инвентарь был что надо!

– Пора, ребята.

Клацнули затворы. Штурмовой отряд, разбившись на маленькие группы, двинулся к семиэтажному жилому дому. Первыми в здание вошли гуськом две группы из шести. Они быстро и бесшумно взобрались по пожарной лестнице, минуя один пролет за другим. Заняли последний этаж.

В коридорах стояла тишина, какая порой царит в пригородах, где живут рабочие, измотанные после смены. А потом явились парни, которые вообще не знают ни усталости, ни законов, и превратили эту территорию в поле для своих игр. На этом этаже не обитали рабочие. Его целиком скупили братья Лозано со своей шайкой. Здесь жили их охранники, их приближенные, семьи и дети.

Последняя дверь в конце коридора вела в комнату неразлучных братьев. Они не расставались почти никогда, и один из них мгновенно возникал, если надо было прикрыть задницу другого.

Членам специального отряда во время совещания показали фото братьев. Но это было лишнее: их и так все хорошо знали. Морды как у вьючных животных, взгляд холодный и жадный. На этих мордах читалась постоянная готовность запугать или вообще уничтожить конкурентов деяниями неслыханной жестокости.

Боевое задание могло вмиг стать ловушкой, ибо теоретически за закрытыми дверями все спали, но в любой момент эти двери могли открыться, и всю группу перестреляли бы, как кроликов.

Штурмовики перевели дыхание и обменялись знаками. Тишина стояла мертвая. Они так же бесшумно пробежали вдоль коридора и собрались возле последней двери. Слева первая шестерка, опустившись на колени, затаилась за пуленепробиваемыми щитами. Справа вторая шестерка нацелила на дверь пневматический таран. Остальные, подняв оружие, ринулись к двери под прикрытием с тыла.

Командир группы подал знак, и дверь снесли с петель.

– Гражданская гвардия! Гражданская гвардия! – оглушительно кричали штурмовики, врываясь в квартиру и перебудив весь дом. Из дверей голышом или в кальсонах повыскакивали люди. За мужчинами – сонные женщины и дети. Это к лучшему. Дети – хорошая новость. По крайней мере, ни в кого не надо будет стрелять.

Под оглушительную брань и оскорбления жен братьев Лозано вытащили прямо из постелей с шелковым бельем. В изголовье одной из кроватей висела картина три на два метра, на которой красовался бенгальский тигр в джунглях. Его блестящая шерсть была выписана с фотографической точностью, как и окружавшая зверя листва. Вид у животного был спокойный, могущественный и благородный. Не то что у самих Лозано и их свиты. Зеркала в золоченых рамах отражали возникший хаос, повсюду слышались крики.

– Да что вам, черт побери, от меня нужно? – орал Нано Лозано, послушно давая себя арестовать: ему вовсе не хотелось, чтобы ему переломали руки.

– Привет, Нано, – сказала Лусия, когда его вывели из квартиры.

– О, надо же! – отозвался тот, словно был рад ее видеть. – Воительница собственной персоной! С чего это меня удостоили чести и нанесли столь ранний визит?