Отковал и снабдил крепкой рукояткой отличное шило. Был у него какой-то ненормальный негнущийся гвоздь, вот его и пустил в дело. Айн искусно оплела рукоятку ремешками и с удовольствием пользовалась подарком при шитье.

Изготовил шило с крючком из самого длинного из сохранившихся гвоздей. Без надфиля, с молотком и шершавым камнем задача головоломная. Дважды переделывал, отчего избыток длины оказался утерян. Девушка выглядела довольной. Она ведь часто со шкурками работает. Стальной крючок крепче костяного и ухватистей.

Сделал отличный ножик с удобной ручкой и маленьким лезвием. Постоянно ведь кожи кроит. Причем вырезает фигурно. Заработал улыбку.

А еще Айн оказалась лакомкой, так что варенье все перевел на ее угощение. И орешки с сушеными ягодами для нее растирал, очень эта композиция дикарке нравилась.

С сынишкой ее подружился. Кроме кормления грудью, все для мальчишки делал. Играл, менял промокшую паклю, мыл, когда случалось… ну бывает с мелюзгой, чего уж там. Кстати, паклю эту, когда испачкается, не выбрасывают, а стирают и просушивают. Потом потрепать чуток – и снова в дело. Запасы ее велики, но конечны. И вообще, это явно какой-то мох, только обработанный. Может быть, вареный.

А еще Мишка не стеснялся и пищу приготовить, и посуду помыть. Начал эксперименты с глинами: замачивания, взбалтывания, осаждения. Добавки всякие вводил – песочек, молотые кости, золу. Рецептуру протоколировал на листах коры, образцы помечал. Самих глин у него было три сорта из разных мест, так смешивал в нескольких пропорциях. Налепил изо всего этого разнообразия самых расходных горшочков, что чуть более полулитра, и провел первый после длинного перерыва обжиг. Несколько рецептур оказались перспективными. Особенно один вид керамики порадовал своей плотностью. Совсем воду не пропускал. Похоже, песочек в толще стенок расплавился и пропитал поры.

Пережег оставшиеся с осени самородки, наплавил из них лепешек. На этот раз действовал не кое-как, не с бухты-барахты, а четко под протокол сделал развесовку угля и огарка, варьируя соотношение. Когда все переплавил, сравнил результаты по твердости. Два варианта сразу выявил. Один для инструментов, второй – если проволоку делать затеет. А тем временем явственно наступила зима. Снежок лег красиво. Метелей особо не случалось, и морозы не трещали. Однако дров уходило много.

Айн, оставив сынишку в застеленной теплыми мехами корзине на попечении Мишки, освобождала окрестные леса от валежника с топором в одной руке и лопатой в другой. Мишка обычно включался в работу на этапе транспортировки. Вид девушки, тянущей целую гору мелких дровишек, его не вдохновлял. Хотя чаще волокли вдвоем.

Рубка дров в исполнении кроманьонки выглядела легко и незамысловато. Два толстых, почти вплотную растущих ствола, просунутый между ними конец толстенной хворостины, несколько стремительных, с ускорением, шагов в сторону, хруп! Полено готово. Доламывать булыжником ничего не требуется.

Еще видел, как она длинной кромкой камня стачивала лишнее с черенковой части ножа, прежде чем оплетать ее ремнями для оформления рукоятки. Стальная пластина была вставлена в расщеп на боковой стороне полена. После завершения обработки девушка нанесла несколько ударов камнем по клину, извлекла заготовку, вставила ее туда же противоположной стороной и немного покачала клин ударами с разных сторон. Железку зажало, и камень снова заскрежетал по стали.

Вот он, умный и просвещенный, тоскует по тискам. А первобытная девчонка ими непринужденно пользуется. Непрост этот мир. И женщина эта непроста. Сплел он для нее корзинку. Залюбуешься. Самые тонкие прутики с великой старательностью и фантазией уложил в хитрое кружево. Даже почти не криво получилось. И мочалом ничего латать или скреплять не потребовалось. А к нему под одеяло она так и не забралась.

* * *

Зима вступала в свои права неспешно и обстоятельно. Снежок сыпал, морозцы по утрам ощущались. Речка не замерзла, а на озере лед образовался только у самого берега. Мишка с санками несколько раз сходил за солью. Растворы потихоньку фильтровались и выпаривались. В холодных сенях, где не забывали топить, сохли штабеля посуды, ожидая загрузки в обжиговую печь. В голове постепенно складывалась конструкция установки для получения древесного угля в существенных масштабах, а то остановится Мишкина металлургия. И так еле хватило на плавки, а потом еще и на поковки немало перевел.

Он определенно выздоровел. Дома простуды его так надолго никогда не выбивали из колеи. А тут – поди ж ты! С Айн уже получалось немного разговаривать. У Мишки впервые за долгий период появилась возможность общаться. Названия предметов и кое-какие базовые понятия удалось уловить быстро. Дай – возьми. Помоги – отойди. Ешь – пей. Конечно, немного удается узнать при однообразной бытовой деятельности. Но, скажем, узнал имя сына Айн. Крян его зовут. А вот что это имя означает, узнать не удалось. Нет в окрестностях объекта с таким наименованием, на который можно указать пальцем. И другими словами объяснить не получается.

Девушка попыталась описать, но то, что сознание извлекло из ее слов, позволило понять лишь, что речь идет о живом существе. А вот птичка это, рыбка или зверюшка – он узнает позднее, когда будет знать больше слов.

Айн собралась уходить. Совсем. На вопрос «почему?» ответила, что она ему, Мишке, не нужна.

Ну да. Вылечила, дождалась, пока окрепнет. Крупы оставила, небольшой запасец мяса на холоде пару недель полежит. Есть у парня провиант, надолго хватит. А она вроде как заканчивает командировку, поскольку с заданием справилась. Так он это воспринял. А теперь она возвращается в лоно семьи, Крян-то у нее не от святого духа. Есть где-то тот, к кому она на ночь залезает под одеяло, причем не во исполнение лекарского долга, а по зову… ну, не сердца, может быть. Не верит Мишка во все эти глупости про пылкую страсть или нежную любовь. Считает, что выбор партнера осуществляется обоими участниками общения на основании соображений, в которых мужчина или женщина порой не в полной мере отдают себе отчет. Но ничего романтического тут нет. Когда гормоны отыграют и мозги прояснятся, остается вполне прозаическая причина.

С другой стороны, только врачебными функциями цели этого визита явно не ограничивались. Большой запас выделанных шкур, что притащили Айн и Питамакан, активно расходовался здесь на предметы, которые очень кстати. Несколько пар рукавиц. Два фартука, что очень удобно при работе на гончарном круге или у наковальни. А еще были сшиты штаны на лямках по образу и подобию его спецовочных, даже с парой карманов.

Идеального повтора не получилось. Все швы – наружу, чтобы не натирали тело. Соответственно, выглядят специфически. Раньше Мишка не задумывался, почему в индейской одежде столько внешних деталей. Особенно бросалась в глаза бахрома, вроде как нарочно, чтобы за все цепляться. А оно вон что, оказывается.

Хорошо, что успел выковать для девушки хороший топорик. С отверстием для насаживания на рукоятку, с ярко выраженным тупым бойком вместо обуха, с тонким, но прочным лезвием. Похоже на кухонный топорик-отбивалку. Металла на эту работу пережег немерено, калить поковку в огне пришлось многократно.