Одежда и ноги грязные – но это пустяки. Босая… Где она туфли потеряла?

Он потянулся к её щеке и замер…

Надо что-то сделать, а ему даже прикоснуться страшно.

Вот разбудит сейчас, и…

Что он ей скажет? Как объяснит, что она делает здесь? Как объяснить, что он не может отпустить её домой, но бояться ей нечего?

А ведь эта девочка думает, что именно он её и похитил… Ненавидит, наверное. И уж точно боится.

Ох, Зей, Зей, какая же ты тварь!

И всё-таки не устоял: притронулся к щеке, скользнул кончиками пальцев по светлой, почти прозрачной коже. Какая нежная… Не женщина, а цветочек, нарцисс, подснежник!

Горькая усмешка скривила губы Аида – а ведь у него, возможно, был шанс… Если бы не вся эта чушь, что случилась сегодня. Маловероятно, конечно… Но, возможно…

Ему показалось там в «Олимпе», что между ними промелькнуло что-то такое…

Это и назвать-то никак нельзя, просто вдруг чувствуешь, как сплетаются ниточки, как тянутся души. И неважно, сколько тебе лет или веков, человек ты или бог, душа всё равно всегда ищет ту самую пресловутую потерянную половинку.

– Повелитель… – Эви замерла в дверях, не решаясь переступить порог комнаты.

– Ещё не спишь? – вздохнул в ответ Аид.

Разумеется, Эвридике  сегодня тоже не до сна. Она бесшумно обошла постель, присела на край, словно зеркальное отражение своего Повелителя – только он в чёрном, а она в белом.

Хмуро оглядела спящую пленницу, своего властелина, помолчала задумчиво.

– Хорошо, что не спишь… – тихо заговорил Айден. – Надо заняться её лицом.

– Сейчас всё сделаю, – кивнула Эви. – У меня есть немного воды Стикса. Обработаю. Завтра даже следа не останется, не говоря уже о синяках.

– И… Надо бы её переодеть в чистое, – добавил он. – Можешь пока дать что-то из своих вещей?

– Конечно… – кивнула Эвридика. – Подыскать что-то удобное? Или предпочитаете что-то эротичное?

– Эви! – вскинул он гневный взгляд.

– Прошу прощения, не к месту шутка! – усмехнулась красавица. – Просто хотела взбодрить Вас немного. Я принесу вещи…

– И…

– И переодену её, Повелитель.

– Спасибо, Эви! – кивнул Аид. – Она останется здесь. На месяц. Прости, но заботу о ней придётся тебе взять на себя. Завтра надо будет заказать для неё одежду, какие-то вещи, еду… Сделаешь? Ты в этом точно лучше смыслишь. Так что завтра сгоняй в Верхний мир за покупками. И… Постарайся её успокоить, когда она придёт в себя. Я пока переберусь в гостевую спальню – так я буду реже попадаться ей на глаза. А её оставим здесь. Только замыкай дверь в мои покои! Места и здесь достаточно. Но не хватало ещё, чтобы она сбежала и заблудилась в подземельях. Да и, от непрошеных гостей замки уберегут.

– От непрошеных гостей стоило оградить себя раньше, – вздохнула Эви, – до того, как Вас втянули в эту аферу. Церберу ещё скажите – чтобы никого, кроме Вас и меня!

Айден согласно кивнул.

Они сидели и молча смотрели на спящую девушку, словно собрались у постели тяжелобольной.

– Повелитель, могу я спросить…

– Можешь, – зло усмехнулся Аид. – Но я не отвечу. Эви, хватит и того, что я встрял во всё это. Давай, хотя бы тебя вовлекать не буду! Меньше знаешь, как говорится… Я не могу ничего объяснить. Я дал обещание. Всё, что тебе надо знать, что она пробудет здесь месяц, а потом я верну её домой. Так надо. Просто доверяй мне, как и всегда! Никто об этом, разумеется, знать не должен. Никто наверху. Даже твой муж. Да, и тут особо не афишируй.

– Это ведь дочь Деми Митрас? – всё-таки спросила Эвридика.

Аид удивлённо изогнул бровь.

– Слишком известное семейство, чтобы не знать их в лицо, – пожала плечами его секретарь. – И слишком яркие лица, чтобы их не запомнить. Удивительно красивая девочка.

Айден внезапно опустил глаза.

– Повелитель, послушайтесь моего совета: не связывайтесь с ним! Не знаю, во что Вас хочет втянуть брат, но откажитесь, пока не поздно. Это всё закончится скверно. Не стоит переходить дорогу Деми Митрас! Вы не представляете, на что способна женщина в гневе. Особенно, такая женщина. Особенно, женщина, у которой отняли ребёнка.

– Поздно, Эви! Я уже в это втянут.

– Но ведь ещё можно вернуть девочку домой.

– Нельзя. Я пообещал. И слово не нарушу.

– Уверена, что Вас заставили дать это обещание. Обещания, дать которые нас вынуждают, ничего не стоят.

– Моё слово – это моё слово, слово Властелина Мёртвых, – в голосе Аида внезапно зазвенел металл. – Оно нерушимо само по себе. Неважно, кому я его даю, и при каких обстоятельствах. Моё слово – это моя честь. Оно не зависит от подлости тех, кому я его дал.

– Я знаю, Повелитель, – печально кивнула Эвридика. – Я лишь хочу сказать, что здесь стоит поступать по совести, а не в угоду подлецу. Я не знаю, что он Вам наговорил. Но Вы ведь и сами понимаете, что её нельзя держать здесь насильно.

Она снова окинула взглядом «спящую красавицу», искоса взглянула на Айдена.

– Или дело не только в обещании?

И Аид опять смутился её проницательных глаз, отвернулся, невольно задержавшись взглядом на девушке, сверкающей, словно блики солнца на воде – она так и спала, не слыша их разговора.

– Да, не только, – кивнул он.

Но вопреки подозрениям Эви, заговорил о другом:

– Я опасаюсь за неё. Всё очень серьёзно, Эви. Он… был готов её убить.

Эвридика ахнула, побледнела, но тотчас взяла себя в руки.

– Деми Митрас до сих пор защищала свою дочь – сможет и теперь.

– А если нет? – разозлился Аид. – Если мы вернём её, а он доберётся до неё там? Он любой облик может принять, обманом в дом попасть. Нет, я судьбу искушать не стану. Всего лишь месяц, Эви. Переживём. Вот только всё это на твои плечи ляжет.

– Но… я ведь просила отпуск… на следующей неделе. Орфей уже забронировал отель. Обожаю Санторини поздней осенью, когда нет этих толп туристов. Пожалуй, придётся его отменить, – вздохнула Эвридика. – Не бросать же Вас…

– Я забыл. Извини! Всё сегодня из головы вылетело, – Аид устало потёр виски. – Не вздумай ничего отменять! За столько лет попросила… Езжайте отдыхать! Справлюсь. Просто…Она ведь думает, что это я её похитил. Она и говорить со мной не захочет.

– А если ей рассказать всё? – осторожно вставила Эви.

– Нет, нельзя, – покачал он головой. – Давай так... Мы выполним все условия и не станем искушать Зея. Если я не сдержу слово, он отыграется на ней. Захочет отомстить мне, а пострадает Кора.