Когда они приблизились к процессии, Малеворн, самый одаренный на их курсе, надменно вздернул бровь:

– Смотрите-ка, кто выполз из-под камня. Где ты был, Мерсер, продавал овсяные лепешки на улице?

Фрэнсис Доробон ухмыльнулся и хихикнул:

– Да, Мерсер, вали. Твое место – сзади.

Доробон, предположительно, был законным королем какой-то части Антиопии.

«Вот и убирайся туда, – подумал Аларон. – И удачи несчастным ублюдкам-язычникам». В отношении Малеворна он нехотя признавал, что у того был врожденный талант; Доробон не представлял собой ровным счетом ничего, то же самое можно было сказать о Корионе, сыне прославленного генерала. Борон Фунт выглядел дородным юношей, у которого на лбу было написано, что он станет священником, а Колл… Колл казался воплощением подхалимства.

Пробормотав что-то себе под нос, Аларон попытался обойти их, но Малеворн положил тяжелую руку ему на плечо. Он привлекал к себе внимание ослепительной красотой, крупным телосложением и загорелой кожей и выглядел гораздо старше, чем был на самом деле. Малеворн так и излучал распутную харизму. Его черные волосы вились у ушей, а взгляд серых глаз был стальным.

– Эй, Мерсер, вижу, шлюха Вебер все еще пытается уломать твоего отца насчет помолвки. Жаль, что она больше не девственница. Я продырявил ее вишенку в прошлом году. Она, знаешь ли, даже расплакалась. Это было так трогательно.

– Отвали, Малеворн, – рыкнул Аларон, оттолкнув более крупного юношу.

Малеворн ударил его по лицу, и их гностические щиты, столкнувшись, вспыхнули. Толпа заинтересовалась было стычкой, однако подоспевший магистр с длинными черными волосами и бородой встал между ними.

– Довольно! Я уже предупреждал тебя, Мерсер.

– Простите, магистр Фирелл, – опустил Аларон голову, кипя внутри от злости.

Фирелл всегда становится на сторону Малеворна!

Рамон потащил Аларона прочь от их глупо ухмылявшихся однокурсников, схватив его за руку, когда Грон Колл плюнул на него, чтобы Аларон не попытался отплатить ему на глазах у Фирелла.

«Что за чудесные из нас божественные маги», – подумал Аларон, занимая свое место в процессии.

Шагая по площади, Аларон ощущал себя некомфортно. Обычные люди смотрели на них со смесью страха и зависти. Девушки пожирали их взглядами, зная, что понести ребенка от мага было путем к богатству. Юноши, завидуя тому, чего у них никогда не будет, сердито сверкали глазами. Горожане, искренне верившие в то, что маги являлись существами, благословленными самим Кором, пытались поцеловать их мантии, упрашивали магов прикоснуться к их детям, благословляли их и сами просили благословения. От всего этого у Аларона по коже пробегали мурашки.

Эти несчастные дураки считают нас каким-то священным братством, благословленным богами. Быть может, когда-то Аларон в это и верил, однако шесть лет жизни рядом с «Чистыми» убили в нем эту веру начисто. Что за вздор! Мы больше похожи на волчью стаю. Аларон ненавидел каждого из «Чистых», пусть и по разным причинам. Малеворн Андеварион был красив, общителен и гораздо более умел, чем Аларон когда-либо сумеет стать. А еще – мотивирован так, как никто из его здешних приятелей. Андеварионы переживали трудные времена, и Малеворн должен был стать их спасением. Он учился прилежнее любого другого студента в коллегии. Пылавший в нем дух соперничества приводил к тому, что Малеворн стремился подавить всех остальных, даже Фрэнсиса Доробона, ждавшего своего часа, чтобы стать королем, и Сета Кориона, сына величайшего генерала на Юросе, чтобы они даже не думали оспаривать его статус вожака. Однако особенно Малеворну нравилось издеваться над Алароном, который его ненавидел и завидовал ему. Он также презирал Доробона за самодовольную болтовню о его предназначении, правах и привилегиях. Ни одна серебряная ложка не была достаточно отполированной для принца, жаловавшегося постоянно, пока это не надоедало даже его собственным друзьям.

Рамон неизменно обзывал Сета Кориона «Бледной Тенью». Магистр Хаут, их преподаватель истории, однажды заметил, что сыновья великих часто бывают слабыми, являясь лишь бледной тенью своих родителей. Рамон настойчиво дразнил его этим, как бы Сет его ни избивал.

Борон Фунт был ханжествующим проповедником, вечно старавшимся выслужиться перед преподавателем религии и читавшим окружающим, особенно Аларону, нотации по поводу их якобы аморальности. Он ел по семь раз на дню и носил мантию размером с палатку. Что до Грона Колла – то достаточно было сказать, что он был одним из тех, кто тренирует огненные заклинания на мелких зверьках.

Семь лет учиться в такой компании было невесело, и Аларон выдерживал их лишь благодаря дружбе с Рамоном и выходным, на которые уезжал домой. Впрочем, скоро все это уже должно было закончиться. До выпуска оставалось пять месяцев. На следующей неделе начинались экзамены, и через сорок дней Аларону предстояло получить свой амулет как полностью обученному магу. Когда это случится, он присоединится к священному походу и сколотит себе состояние.

От этой мысли настроение Аларона улучшилось, так что когда Фунт и Доробон толкнули его на входе в собор, он сдержался. Юноша добрался до своего места, избежав подножек, и сел вплотную к Рамону. Появился магистр Фирелл, и Аларон приготовился к нагоняю, однако Фирелл вместо этого дал знак четверым «Чистым» следовать за ним. Аларона это озадачило. Впрочем, теперь им с Рамоном хотя бы не придется сидеть рядом с этой компанией.

Следующие два часа проповедей и песнопений были сущим кошмаром. Аларон, в котором отцовское равнодушие к религии слилось с циничными взглядами Рамона, давно решил, что Кор был не более чем ложью, которую рассказывали маги, – он никогда не видел ангела, а используя гнозис, не чувствовал ничего, кроме стекавшего по нему пота. Ощущение никогда не было «божественным». Аларон знал, что такие мысли были ересью, за которую его, произнеси он их вслух, исключили бы, потому юноша держал их при себе, прилежно кивая всякий раз, когда под сводами собора разносились молитвы:

– Благословенны Маги, ибо коснулся их Кор и несут они Свет. Да будет Кор оплотом их могущества.

– Благословен святой Кориней, Свет давший, мудрость наших сердец; да осветит лик его наш путь на небеса.

– Благословенна Святая Церковь Кóрова, Истинную Веру хранящая, чей свет разгоняет тьму языческую.

– Благословенны Киркегарде, Рыцари Истинного Пути; да дрогнут амтехские мечи, когда они ринутся в бой.

– Будь проклята Коринея, предавшая Коринея сестра. Да покаются все женщины в своих грехах.

Поймав взгляд Джины Вебер, Аларон задумался, являлись ли правдой слова Малеворна о том, что он лишил ее невинности. Вероятно, он лгал; остаться с девушкой наедине было не так просто… С другой стороны, Малеворн, похоже, был способен на все – даже обесчестить девушку просто ему назло.

Что ж, если так – то вопрос решен. Мне не нужны его объедки.

Старый епископ завершил свою проповедь, объявив, что сейчас выступит губернатор Белоний Вульт. С отцом, вроде Ванна, и другом, вроде Рамона, Аларона всегда очень интересовала местная политика. Вульта хорошо знали все: чистокровный маг из древнего рода, получивший благодаря политическому влиянию звание генерала во время Мятежа, невзирая на недовольство подобным решением знаменитого генерала Роблера, который затем наотрез отказывался назначать его на ответственные должности. Именно силы Вульта, охранявшие тылы легендарного Роблера, без боя сдали Лукхазан, ускорив поражение Нороса. Некоторые говорили, что Вульт предал их дело и сдача Лукхазана являлась актом измены. Звучали призывы взять его под стражу. Им отвечали, мол, война уже была проиграна, так что Вульт сохранил жизни и открыл путь к миру, сделав это ценой своей репутации. Кем он был – государственным мужем или предателем? Благодарные родители, чьи сыновья вернулись после войны из лагерей для военнопленных, уважали его; другие же, особенно те, чьи сыновья зря сложили свои головы, были куда как менее снисходительны.