Ростислав не стал пытать судьбу и поспешно ретировался. В конце концов он узнал все, что должен был узнать. Кирсанова в ресторане нет. И, судя по всему, сейчас он едет в машине, а в салоне у него находится Стелла.

В милицию заявлять о пропаже бессмысленно. Стелла неравнодушна к Кирсанову и вряд ли станет обличать его. Вот если он ее изнасилует…

От злости Ростислав скрежетал зубами. Хотелось топать ногами. И не просто топать, а растоптать в лепешку подлеца Кирсанова. Он бы не сильно огорчился, если бы этот подонок в самом деле изнасиловал Стеллу. Тогда бы этого скота посадили в тюрьму на долгие годы. А Стелла… Нет, Стеллу он не бросит. Эта девушка слишком дорога ему. Сейчас Ростислав явственно осознавал, насколько сильно он увлечен ею. И это даже не увлечение. Это что-то большее… Ведь Кирсанова он хочет посадить в тюрьму не только из мести. Он хочет избавиться от соперника. Он знал, он очень хорошо знал, что Стелла должна принадлежать только ему…

2

Ростислав насмехался над самим собой, над своими подозрениями. Ну не может Стелла любить мерзкого Кирсанова. Он просто недостоин ее внимания. Скорее всего вчера этот скот домогался ее. Наверняка у него ничего не получилось. И сейчас Стелла ненавидит эту бандитскую сволочь…

Дверь отворила ему Светлана Сергеевна, мать Стеллы. Это была стройная для своих лет женщина с остатками былой красоты. Время не пощадило ее. Она выглядела старше своих сорока лет. Но все же она далеко не старуха. И голос у нее молодой, звонкий.

– Ростислав! Как хорошо, что ты пришел, – обрадовалась она. – Проходи!

Для Светланы Сергеевны он дорогой гость. Соображает женщина, знает, где искать счастья для своей дочери.

Квартирка у Стеллы не очень. Старые, темные от времени обои, стертая краска на деревянном полу, под потолком в коридоре тускло горит лампочка без абажура.

У Стеллы своя комната. И там убогость. Древний стол, книжный шкаф с перекошенными полками, продавленная кушетка. На стенах ни одного модного плаката. Про портреты Ленина или нового генерального секретаря Горбачева и говорить нечего – ими здесь и не пахло.

Стелла стояла за кульманом и что-то увлеченно чертила. Могла бы и оторваться на минутку.

Каждый раз, встречаясь с ней, он испытывал легкую робость. Сегодня же его одолевал страх, аж под коленками подрагивало.

– Как дела? – смачивая слюной пересохшее горло, спросил он.

– Ничего, – не отрываясь от своего занятия, кивнула она.

– Тебе нечего мне сказать?

– А что ты хочешь от меня услышать?

– Ты прекрасно знаешь, что я хочу от тебя услышать, – начал раздражаться Ростислав. – Где ты вчера была?

– Каталась на машине.

– Так просто – каталась на машине? А меня, между прочим, эта машина чуть не задавила.

– Но я же не виновата, что Сергей не захотел брать тебя с собой.

– Сергей?! Кирсанов?! Все-таки это был он… Что он с тобой сделал?

– Ничего, – краешком губ улыбнулась Стелла. – Как видишь, я жива и здорова. И дома была ровно в одиннадцать часов…

– Утра? – съязвил он.

– Ты хочешь меня обидеть? – холодно взглянула на него Стелла.

Она не просто красивая. Она красивая до изнеможения. Подумать только, еще каких-то полгода назад Ростислав и за человека ее не держал. Но это раньше она была серой мышкой. А сейчас эта девчонка влюбляет в себя намертво. И, увы, Ростислав не единственная ее жертва. Есть еще Кирсанов, будь он проклят. И похоже, он счастливый соперник…

– Ты говорил, что Сергей очень нехороший человек, – напомнила Стелла.

– И сейчас это говорю.

– Мне кажется, ты ошибаешься. На самом деле Сергей вовсе не такой, как ты о нем думаешь…

– А ты что о нем думаешь?

– Тебе дать полную характеристику? Или охарактеризовать его в двух словах?

– Как хочешь.

– Тогда в двух словах. Сергей – настоящий мужчина. И…

– Что «и»? Чего ты замолчала?

– И он мне очень нравится…

Ростик подошел к Стелле, набрал в легкие воздуха и подул на нее.

– Что ты делаешь? – возмутилась она.

– Туман с твоих глаз сдуваю.

– Какой туман?

– Сиреневый… Тебе сиреневый туман глаза застилает. А иначе ты не можешь видеть Кирсанова в радужном свете. Он же преступник. Ты понимаешь, преступник!

– С чего ты взял, что он преступник? Мне так не кажется…

Ее голос звучал неуверенно. Ростислав вмиг зацепился за это.

– Да нет, Стелла, нет. Знаешь ты, что водятся за Кирсановым кое-какие грешки…

– Знаю, – кивнула она. – Например, он дружит с хулиганами. Да и сам он не ангел… Но он обещал мне исправиться.

– Чего? Он?! Тебе?! Обещал?! Он что, обещал тебе больше не хулиганить? Какая же ты наивная… Твой Сергей – вор и грабитель. Ты думаешь, откуда у него деньги на ресторан? А машина откуда?

– Это не его машина. Это его друга машина.

– А ты друга его видела? Что-то не заметил я на его руках трудовых мозолей. А машина у него есть. Как это объяснить, может, подскажешь?

– Не знаю. Я ничего не знаю, – разволновалась Стелла. – Я не исключаю, что Сергей связался с плохой компанией. Но я обязательно во всем разберусь. Я постараюсь вытянуть его из этого болота…

– И ты думаешь, это у тебя получится? – зло усмехнулся Ростислав.

– Не знаю, – потупила она взгляд. – Но я буду стараться… Мне кажется, он должен послушаться меня…

– И почему тебе так кажется, если не секрет?

– А если секрет?

– Ты вчера была с ним одна?

– Да. Мы отвезли Аллу домой. Потом поехали к нам во двор. Мы с Сергеем остались в машине, а его друг все это время был на улице.

– И о чем вы говорили? – содрогаясь от ревности, спросил Ростислав.

– О любви говорили… – Голос ее звучал все тише и тише. В глазах горел счастливый огонек. – Знаешь, Сергей признался мне в любви. Сказал, что давно меня любит.

– А ты? Что ответила ему ты?

– Ты как следователь на допросе, – усмехнулась Стелла.

– Будет тебе следователь. И допрос будет. Вляпаешься вместе со своим Сергеем в какую-нибудь историю, обещаю тебе, сразу вспомнишь этот разговор…

– Ростик, тебе не кажется, что ты все преувеличиваешь? Ты говоришь о Сергее, как будто он на самом деле преступник. У тебя что, есть доказательства его вины?

– А я что, по-твоему, за ним следил? Мне достаточно того, что я видел вчера. Да и ты все видела. И все понимаешь… Ты где его вчера увидела? В ресторане! С кем? С какими-то девками. А сам он из себя что представлял… Да у него на лбу выжжено – «вор»…