— Даже ценой собственного счастья?

— Может быть. Все зависит от того, что вы под ним понимаете. Чтобы быть счастливой, нужно испытывать удовлетворение. Меня вполне устраивает выбор, который я сделала. Вы бы лучше на себя поглядели! Чего, например, стоит ваше великодушное предложение создать здесь мастерскую! Давайте называть вещи своими именами. На самом деле вы руководствовались корыстными соображениями. Продолжая свои попытки залучить меня к себе в постель, вы совершили ужасную ошибку. После Нового года меня здесь не будет.

На цементном полу между ними лежала полоса пропущенного оконным стеклом солнечного света. Данк подтолкнул в эту полосу козлы и уперся в них ногой.

— Как это не неприятно, вынужден огорчить вас. Можете поверить, ни вы, ни какая-нибудь другая женщина в моей постели не имеют отношения к моей работе. О да, это было бы очень приятно нам обоим, но предлагать вам руку и сердце я не собирался. Однажды я уже сделал такую глупость и повторять ее не желаю. Ни за что на свете.

— Приятно слышать.

Ничего приятного в этом не было. В душе Бет царили такая сумятица и такая невыносимая боль, что она не могла прийти в себя. Несмотря на все ее слова, Бет любила этот тихий новоанглийский уголок, красота которого утешала ее еще неделю назад.

Данк Хаммел не имел права вторгаться в ее жизнь и причинять боль. Мечтать о нем издалека было куда легче, чем иметь дело с этой комбинацией творческой фантазии и решимости из плоти и крови. Бет не могла себе представить, что минимум два месяца будет видеть его изо дня в день. На самом деле ее мало заботили обязательства перед клиентом или будущим покупателем. Всему виной были привязанность к Кейп-Норду и этому человеку. Данк Хаммел вызывал у нее лихорадку и сердцебиение.

Она готова была без колебаний принести в жертву все, лишь бы на станции был порядок. Бет сделала еще одну попытку.

— Вам будет лучше в обойной мастерской…

— Нет, мне это не подходит. Особенно сейчас, когда у меня появилась возможность заняться яхтами.

— Данк, но это нужно мне…

— Потому что здесь я буду слишком близко от вас? Вам можно сидеть у меня на кухне, строить из себя недотрогу, бросать намеки, сыпать аллегориями и чертовски действовать мне на нервы, но стоит мне начать разводить дешевую психологию, как вы готовы отправить меня на другой конец поселка.

— Я всегда так делала.

Солнечный зайчик заплясал на плече Бет и упал к ногам Данка. Он понизил голос.

— Вы хотите меня так же, как и я вас. По крайней мере, временами.

— Ничего подобного. То была фантазия подростка. Я никогда не была и не буду легкомысленной особой, поддающейся минутному настроению.

— Ай, бросьте… Скажите прямо, что готовы оставить выгодное дело из-за гормонов, если хотите, чтобы я по-прежнему считал вас женщиной, которая мне нравится.

— Вы берете меня измором.

— Мне нужна эта работа независимо от того, будете вы здесь или нет.

Бет пыталась говорить спокойно и огорчилась, когда ей пришлось откашляться, чтобы избавиться от комка в горле.

— Вы прекрасно понимаете, что я беспокоюсь о потребителе.

— Я понимаю намного больше, чем вы думаете.

Черт побери, чуть не сорвалось у нее с языка.

Данк слегка потрепал ее за рукав.

— Я извиняюсь за этот дешевый сеанс психоанализа, но вы заслужили, чтобы вам отплатили той же монетой.

— Вы напрасно обвиняете меня в том, что не имеет ко мне никакого отношения. Я никого из себя не корчу, тем более перед вами.

— Слушайте, почему бы нам не продолжить разговор за хорошей едой? Мы ведь так и не пообедали тогда.

— Вы имеете в виду обед в общественном месте?

— Нет, я имел в виду свою кухню.

— Я готова была в этом поклясться.

Он усмехнулся.

— Попытка — не пытка.

— Я пообедаю с вами.

— Ну и где же?

— В «Пилигриме».

— Хотите, чтобы я надел галстук и пиджак?

— Если желаете, я тоже принаряжусь.

— Вы не верите в мои кулинарные таланты!

Бет улыбнулась. Этого нельзя было не сделать.

— Ваши кулинарные таланты беспокоят меня в последнюю очередь.

Они обедали. Бет согласилась пойти с ним в ресторан, и большую часть первых двадцати минут Данк потратил на то, чтобы не глазеть на нее. «Пилигрим» был почти пуст. Их посадили за самый уютный столик. В камине горел огонь. Казалось, сидевшая напротив Бет впитывала в себя тепло и блеск пламени. Льняная скатерть подчеркивала ее мерцающие волосы и сияющее лицо. Она накрасилась и надела платье из чистой шерсти, плотно облегавшее места, которые ему хотелось запомнить.

Привыкнув видеть ее в свитерах и джинсах, Данк смотрел на нее как загипнотизированный. Он изучал персиковые плечи девушки и боялся посмотреть в карие глаза Бет, чтобы не утонуть в них.

— Бостон, — пробормотал он, не отрываясь от салата. — Никогда бы не подумал, что вас прельщает городская жизнь.

— А она меня и не прельщает.

Треснуло полено, осыпав экран снопом золотых искр. Данк покрутил бокал с вином.

— Кто такая Бет Менсон?

Бет сделала глоток и посмотрела на Данка сквозь бокал.

— Хороший экономический советник, временно управляющий яхт-клубом. Женщина, живущая одним днем.

— Несколько недель назад я согласился бы с последней частью вашего утверждения.

— А сейчас?

— Пока не будем об этом. Расскажите мне о Бостоне. Расскажите, как вы туда попали. И почему.

— В этом нет никакой тайны. Я поступила в университет, где изучала финансы. Свою дипломную работу я писала там, куда потом пошла работать. Братья Палмерстайн предложили очень хорошие условия, включая продолжение образования. Так я и стала у них советником по ценовой политике.

— И вы по-настоящему любите свою работу?

— Мало кто может сказать такое о своей профессии.

— Я спрашивал не об этом.

— Я получаю прекрасное жалованье.

— Так у вас есть знакомый брокер в подтяжках?

— Нет.

— Наверстываете упущенное время?

— Я веду волнующую и очень насыщенную жизнь.

— Все это эвфемизмы жизни трудной и напряженной.

— Конечно, напряжения хватает. Это характерная черта жизни городского жителя. Но если смотреть на все с этой точки зрения, то управлять лодочной станцией тоже нелегко.

— Это совершенно другое дело.

— Вы правы. Здесь я одна отвечаю за то, чтобы этот проклятый бизнес оставался на плаву.