– Еще один момент, госпожа Роден. Поскольку Вы не замужем, никаких вольностей с преподавателями и учениками! Ваше поведение должно быть безупречно!

– Вам нечего опасаться, Ваше Превосходительство, – выдохнула девушка, вздёрнув подбородок, – даже Ваши отчаянные воины не будут связываться с проклятой Темной.

– Вот как, – мужчина взглянул на нее пристальней, – значит, мне не показалось там, внизу?

– Не показалось, – кивнула Александрина, зная, что подтверждает совсем другое, – моя магия темная и, вероятно, поэтому я получила столь выгодное назначение. Больше никто из преподавательниц, обладающих светлым даром, не рискнул.

– Тогда прошу Вас подписать эти бумаги, – на столе призывно белели листы, скрепленные алой государственной печатью. – Это приказ о Вашем зачислении на службу в Корпус, это клятва о неразглашении, а это учебный план с указанием того, что кадеты должны знать к выпуску.

Лина быстро просмотрела документы и подписала. К счастью, здесь ранить пальцы не пришлось, хватило пера и чернил.

– Что ж, Вы можете идти на ужин, – отпустил ее генерал, – преподаватели едят в отдельной столовой. С воспитанниками находятся дежурные воспитатели и классные наставники.

Сделав реверанс, Александрина вышла в приемную. Полковник и капитан тотчас встали, увидев ее.

– Можем идти? – спросил Олдстоун.

– Да, конечно, – несколько рассеяно ответила девушка. Мысленно она уже составляла план действий. Если она, действительно, желает уложиться в месяц, откладывать это дело в долгий ящик нельзя.

Полковник, к счастью, не стал донимать ее разговором. Они вновь спустились на первый этаж, прошли по длинному коридору, свернули, еще раз поднялись и… услышали громогласный взрыв мужского хохота, который доносился из приоткрытых дверей. Через минуту стали слышны слова:

– Итак, господа, прошу послушайте, свидетелем какой удивительной сцены я был, когда отдыхал на водах! Отец генерал, умолчу об его фамилии, разговаривал на прогулке со своей незамужней дочкой.

– Когда ты уже выйдешь замуж, мон шер? Столько вокруг офицеров – молодых, красивых, перспективных.

– Не нравлюсь я им, папа. Говорят, характер у меня скверный.

– Плохо, дочка…

– А ты, папа, между прочим, генерал. Мог бы и приказать какому-нибудь достойному жениху.

– Не могу дочка, не имею морального права, вот так просто, человека на смерть посылать…

Дружный хохот прерывался словами:

– Господа, господа, ну сколько же можно! Я не в силах столько смеяться!

Полковник притормозил у двери, потом громко стукнул в нее, словно сообщая о каком-то важном явлении, и только потом распахнул, являя Александрине квадратный зал с большим круглым столом посередине. За ним разместились два десятка мужчин в черных мундирах. Увидев выдающуюся фигуру полковника, кто-то из них радостно воскликнул:

– Господин полковник, идите к нам! Майор Крип вернулся и отпуска и радует нас весьма забавными историями!

Зато остальные, разглядевшие Александрину, постарались как можно быстрее застегнуть воротники, поправить мундиры и вскочить, чтобы приветствовать даму.

– Господа! Позвольте Вам представить нашу новую коллегу, госпожу Александрину Роден! – звучно произнёс мужчина, перекрывая своим голосом скрип стульев. – Она будет вести уроки этикета вместо майора Стойберга!

Невероятно худой мужчина с желчным лицом, испещренным оспой выразительно поморщился. Вероятно, ему уже сообщили о сокращении служебных часов. Между тем полковник начал представлять Александрине будущих коллег. Имена она не стремилась запомнить, а вот в ауры вглядывалась пристально, стараясь уловить индивидуальный отпечаток каждого. Этикет этикетом, но ее основная задача найти того, кто промывает детям мозги, превращая их в послушное оружие.

Преподаватели были разные – молодые и старые, воевавшие и ни разу не бывавшие нигде, кроме учений. Большая часть мужчин имела семьи, но были и холостяки, и вдовцы. Несмотря на все желание выглядеть перед дамой как можно лучше, особых красавцев среди них не наблюдалось, зато многие отличались осанкой, харизмой и умением лихо подкручивать усы.

Знакомство завершилось быстро – вестовой поставил для девушки прибор и поинтересовался, чем наполнить ее тарелку. Рассмотрев предложенное, Александрина убедилась, что в Корпусе кормят сытнее и как-то грубее, чем в Школе. Господам офицерам подали крутую гречневую кашу, приправленную маслом и жаренным луком, паштет из потрохов, соленые огурцы и немного холодной говядины, вероятно, оставшейся после обеда. Запивали все это крепким яблочным взваром, дорогие чай или кофе в офицерской столовой не подавали.

После появления дамы мужчины замолчали, видимо, опасаясь оскорбить ее нежные уши. Лина быстро съела кусок хлеба с паштетом, взяла в руки кружку и, незаметно грея о нее ледяные руки, припомнила самый свежий анекдот, рассказанный госпожой Мафалдой.

– Вы слышали, господин полковник, что Его Величество распорядился сократить роскошь и назначил каждому титулу свое количество блюд, допустимое на столе? – непринужденно обратилась она к соседу.

– Да, господин директор зачитал нам указ, – подтвердил тот.

– Как Вы знаете, наш король сам любит проверять действие своих указов, вот и обратился он на приеме к одному мелкому барону, недавно прибывшему в столицу, спросив, сколько блюд было у него на обед? Три, Ваше Величество! Ответил барон. И какие же? Курица плашмя, курица ребром и курица на боку! – ответил он.

Мужчины сдержанно рассмеялись, но лед еще не растаял. Лина спокойно уделила внимание говядине, мечтая о кусочке сыра или яблоке. Увы, весной фрукты были слишком дороги, да и многие экономы до сих пор считали баловством добавление в рацион воспитанников фруктов и сладостей.

* * *

После еды мужчины разделились. Часть отправилась на дежурство в кадетские гостиные и дортуары, остальные переместились на диваны гостиной, соседствующей со столовой. Разместившись с удобством, многие вновь смущенно посмотрели на Александрину. Девушка догадалась, что в этом чисто мужском обществе вечера, наверняка, проходили за рюмкой кларета или портвейна, а то и за курением длинных узорных трубок, лежащих на каминной полке.

– Не стесняйтесь, господа, – решила она прояснить ситуацию. – Если меня утомят ваши армейские шутки, я уйду к себе безо всякого сожаления, день был длинным.

Кое-кто сдержанно хмыкнул, наконец, ситуацию разрешил полковник Олдстоун, разливший по бокалам кларет. Один скромный медный стаканчик он вручил Александрине:

– Не откажитесь попробовать, сударыня.

– Благодарю, с удовольствием, – девушка чуть-чуть коснулась губами обжигающей жидкости, благоухающей виноградом.

Чувство неловкости не покидало тесный мужской круг. Наставники совершенно не знали, о чем можно заговорить в присутствие единственной женщины. Наконец, майор Крип начал довольно скучный рассказ о своем отпуске. Без соленых шуточек и анекдотов он звучал как описание скучной, длинной дороги, с редкими спусками к морю.