— Вот как?!

Я и сама уже не в силах была ничего объяснить в этом мире: к моим странным приключениям прибавилась еще и эта несколько необычная компания.

— Ну правда, забыли! — пожал плечами Оскар.

— Что ж. Пойдемте, я покажу вам, где моя палатка, — пробуя жестикулировать, я обратилась к странному проводнику Никак.

Но на лице этого смуглого молчаливого человека не отразилось ровно ничего. Тем не менее он легко взвалил на себя пару огромных рюкзаков.

— Сила у парня нечеловеческая, — прокомментировал Оскар. — Нам так и объяснили в «Эдвэнчерс»: один троих заменит! И не обманули. Молчаливый, как Герасим, преданный, как Муму. Вообще чем меньше человек треплется, тем больше он аккумулирует энергию и силу. А, кстати, что у вас с собачкой, Элла? Она чего-то боится?

И тут я тоже наконец обратила внимание на моего бедного Диди. Оказывается, все это время он жалобно и тихо скулил и прижимался, довольно трусливо, к моей ноге. Мой бесстрашный Диди! Я никогда еще раньше не видела его таким. Он даже немного описался.

Теперь благодаря появлению в Прекрасной долине людей я по крайней мере могу, наконец, ставить даты в моем дневнике.

Но, увы, я уже настолько привыкла к своему «летоисчислению», что решила пока по-прежнему считать в своем дневнике «день за днем».

Оскар Звездинский и его жена Нинель, так зовут туристов, разбили свой лагерь все-таки на довольно приличном расстоянии от меня. Они не слишком хотят общаться.

И я отчего-то тоже не стала откровенничать и объяснять им, что со мной случилось. А сами они, похоже, не слишком любопытны.

Как объяснил Оскар, они много путешествуют и «чего только не видали!».

Ну то есть ничем их не увидишь.

«И потом, мы платили деньги «Эдвэнчерс» за тишину и одиночество. Так что ваше неожиданное присутствие здесь, Элла, — сами понимаете…»

То есть они подозревают, что эта фирма «Эдвэнчерс» их обманула. «Турфирма обещала в договоре, — сказал мне Оскар, — что эта долина — абсолютный эксклюзив — только для нас. А сами, видимо, продали еще один тур — вам, Элла».

Я не стала их разубеждать. Тем более что история, которую я могла бы им рассказать в свое «оправдание», — чересчур странная. Эти Звездинские могут просто-напросто принять меня за сумасшедшую.

В своем собственном, тоже довольно странном, на мой взгляд, путешествии «с завязанными глазами» — прилетели и не знают куда! — сами Звездинские не находят ничего удивительного.

Они говорят, что между богатыми любителями путешествий идет сейчас настоящее состязание, кто где побывал и у кого экзотичнее и чуднее маршрут. Особенно высоко при этом котируются «нехоженые тропы» и «дикие, неизведанные места».

Если Париж — то непременно ночь под мостом, среди клошаров. Если пустыня — то имитация нападения диких племен на караван с путешественниками.

Традиционные маршруты наших богатых уже не интересуют — это удел среднего класса. «Ямайка, Элла, — заплеванный остров!»

И, похоже, они действительно уверены, что я темню. И что я тоже купила тур в этой самой «Эдвэнчерс». Просто нагоняю туману, чтобы поинтересней выглядеть!

В общем, мои соседи уверены, что я вру. А что мне нагонять туману?! У меня и так все в та-аком тумане… Не видно ни зги! Я давно уже ничего не понимаю, а теперь уж и вовсе отказалась от попытки понять, что со мной происходит.

Я только жду теперь, когда промелькнет обещанный Звездинскими срок — и за Оскаром и Нинель прилетит самолет. Я продам душу, но улечу вместе с ними.

Во всяком случае, я им это уже предложила.

— Ну зачем же душу? — вежливо возразил Оскар — Вы можете расплатиться, когда вернетесь домой. Просто деньгами!

И они пообещали мне место в своей «Сесне».

Приходила Нинель. Она не может найти среди своих припасов соль. Наверное, забыла в Москве.

Удивительно! Я нахожусь неизвестно где: то ли на том свете, то ли во сне — а может, в Австралии или Африке? — и при этом идет какая-то обычная, прозаическая, с заурядным бытом жизнь: приходит соседка, одалживает соль… Как будто мы в обыкновенной московской коммуналке, где-нибудь на Маросейке.

Я одолжила ей соль, у меня есть.

Она взяла соль и задержалась.

— Может, кофе? — стараясь быть любезной, предложила я.

— Может, — задумчиво согласилась она.

Я принялась кипятить воду, а Звездинская присела возле моей палатки.

— Вы слышите по ночам вой, Элла? — вдруг спросила она, с интересом оглядываясь по сторонам.

— Слышу, — призналась я.

— И что вы думаете по этому поводу?

— Что я могу думать? — Я вздохнула. — Кто-то воет!

— И кто же? Как вы думаете?

— Ну животное какое-нибудь.

— А вы…

— Хотите знать, не видела ли я его?

— Угу… Хочу знать.

— Да нет, не видела.

— Правда?

— К счастью или к сожалению, не видела.

— Вот как?

— А вообще-то я уже стала привыкать, — призналась я своей собеседнице. — Воет и воет… Главное, чтобы в гости не приходило.

— Значит, вы думаете, что это — животное, — снова задумалась Нинель. — Зверь, что ли?

— Ну а кто же?

— Да, но, видите ли, Элла… — Она нерешительно замолчала.

— Да?

— Вы когда-нибудь прежде бывали в экзотических турах?

— Нет, — вздохнула я. — Это мой самый первый и самый экзотический тур!

— Значит, вы никогда прежде не слушали «ночные голоса»?

— Ну, бывает, орут у меня под окнами в нашем дворе твари всякие. А так, чтобы какие-то другие ночные голоса. Нет.

— Так вот, Элла… Понимаете… Представьте ночь где-нибудь, ну, скажем…

— В диких прериях?

— Допустим. В диком лесу, джунглях, прериях, пампасах, саванне и тому подобном. Так вот, доложу я вам… Происходит это примерно так. Сначала ночь полна разноголосьем животного мира. Она наполнена разнообразными звуками, криками, шорохами, движением. А потом… Потом, в какой-то момент наступает тишина.