всех сторон пламенем, тщетно ищу выход из огненной ловушки и не нахожу. Но как бы не велик был страх, сейчас он только мешал. И я, не зная, что делать в такой ситуации и чем помочь несчастным, на всю улицу завопила:

- Пожар! Горим!

Потом кинулась к окнам первого этажа ближайшего дома, забарабанила в окна, в двери, продолжая кричать до хрипоты. Уже спустя несколько минут я осознала себя в цепочке людей, передающей полные ведра воды. Раздавались мужские крики, отдающие указания, женские испуганные причитания. И вдруг улицу разрезал пронзительный вопль:

- Там мой сын! Мой ребенок!

Собравшиеся люди, и те, кто тушил пожар, и те, кто просто в стороне наблюдал за происходящим, как по команде подняли головы вверх. Из окна второго этажа вырывались клубы дыма, и казалось, что туда в самое пекло просто невозможно добраться. Из моих рук кто-то вырвал полное ведро воды, и я успела в отсветах языков пламени лишь увидеть, как смутно знакомый мужчина вылил на себя ведро и ринулся в дверной проем. Из толпы послышались испуганные восклицания: «Сумасшедший!», «Пропадёт!».

Спустя долгих две минуты, окно на втором этаже было выбито, и показался мужчина с мальчиком трех лет на руках. Кто-то расторопный тут же растянул внизу покрывало, чтобы поймать ребенка. Мать малыша тянула к нему руки и громко причитала.

Когда ребенок оказался в объятиях матери, все взгляды были прикованы к мужчине, которому теперь предстояло покинуть объятую огнем комнату второго этажа. Я все-таки узнала его. Кристиан Тодд. С замиранием сердца я следила, как он выбирается из окна на карниз, тянется к водосточной трубе, цепляется за неё одной рукой. Труба под тяжестью мужского тела скрипит, угрожающе кренится. Но Кристиан с обезьяньей ловкостью быстро спускается вниз. И когда труба с ужасающим скрежетом рушится, господин Тодд прыгает и ловко приземляется на ноги. Толпа облегченно выдыхает, и слышатся удивленные возгласы: «Ловок!».

Он пробирался сквозь толпу, которая тут же потеряла к нему интерес, потому что прибыли огнеборцы. А я достала из сумки платок и, намочив его в чьем-то ведре, поспешила следом. Теперь моя помощь не нужна, прибыли профессионалы. Кристиана я нашла возле соседнего дома. Он сидел на ступеньках крыльца какой-то лавки и оглядывал свою одежду, которая выглядела плачевным образом. На когда-то белоснежной рубашке зияли огромные подпалины, пара пуговиц была вырвана с «мясом».  Я протянула ему мокрый платок. Он взял его, вытер лицо, ладони. Поискал взглядом и на перилах соседнего крыльца увидел свой висящий сюртук и трость. Я проследила, как он набрасывает на плечи сюртук и морщится. Видимо все-таки досталось ему.

- Господин Тодд с вами всё в порядке? Вам нужна помощь?- я с ужасом осознала, что эти слова слетели с моего языка. Зачем я вообще пристаю к человеку со своими нелепостями!

Кристиан Тодд повернулся в мою сторону, и мы встретились взглядами. В его глазах я видела лишь усталость. Но он внимательно рассмотрел меня, будто изучая, и просто спросил:

- Что вы тут делаете?

- Видимо, то же что и вы. Шла мимо и…вот…

Со мной происходило что-то странное. Видимо атмосфера людского единения, когда все вместе, не разбирая сословия и происхождения, тушили пожар, на время смазало границы. Едва уловимое ощущение принадлежности к чему-то общему, целому, витало в воздухе и слова легче давались, и от утренней неприязни к этому человеку не осталось и следа.

- Как ваше имя?- тут на испачканном лице Тодда промелькнуло подобие улыбки:

- Мы с вами сталкиваемся не в первый раз, а вашего имени я так и не запомнил. Так как вас зовут?

- Фрида Зейми, господин Тодд. Как же вы писали на меня жалобу, если не знаете моего имени?- сейчас в моих словах не было ни намека на обиду, только искреннее любопытство. Но Кристиан непонимающе нахмурился:

- Не понимаю о чем вы. Видимо, вы слишком испуганны происходящим. Где вы живете?

- За парковой аллеей, направо от фонтанного спуска.

Кристиан удивленно приподнял брови:

- Ваша семья позволяет вам в такой час находиться вдали от дома? Пойдемте, я возьму экипаж и прослежу, чтобы с вами по пути ничего не случилось, раз уж ваши родные проявляют подобную беспечность.

Я почему-то безропотно последовала за Тоддом. Обернувшись, я заметила, что огнеборцы лихо справляются со своими обязанностями и языков пламени уже не видно. Мы вышли из переулка. Шум пожара отступил, притих, в лицо пахнуло свежим воздухом без примеси гари.

Тодд каким-то чудом тут же нашел свободный экипаж. Помог мне взобраться, уселся сам напротив и только потом назвал вознице мой адрес. Это что же, он собирается и впрямь довезти меня до дома? Может еще и в руки отца передаст? Представляю, что мне придется выслушать от родителей.  Объяснение, что я участвовала в тушении пожара, их вряд ли устроит. Я уже примерно знала, что именно скажет отец, отчетливо видела, как страдальчески будет вздыхать мама, вызывая во мне чувство вины. Вселенская тоска охватила меня. И почему я не могу найти общий язык с родителями? Вот у моих сестер близняшек такой проблемы нет. Они ластятся к отцу, и тот на глазах из грозного главы семейства превращается в доброго и сентиментального батюшку. Мама вообще души не чает в сестрах. Они её гордость и надежда. А я? Я дочь, унаследовавшая от давно почившего родственника, имени которого никто и не помнит, странный дар. Пользы от которого, по мнению родителей, ноль, а вот проблемы очень даже могут быть.

- Почему у вас такое несчастное выражение лица?

Что? Это мне? Господин Тодд, ничуть не скрываясь, вглядывался в мои черты, словно пытаясь в них что-то прочесть.

- У меня именно то выражение, которое бывает у людей, когда дома их ожидает хорошая взбучка,- и что это меня потянуло на откровенность? Видимо и впрямь волнение на пожаре что-то изменило во мне.

Кристиан вдруг улыбнулся. Без злорадства, но и без сочувствия. Ему весело?

- Вы часто заставляете тревожиться вашу семью?

Я возмущенно фыркнула, выражая свое отношение к такому вопросу. Никого я не заставляю. У меня с родителями патологическое недопонимание, только и всего. 

Экипаж остановился возле крыльца дома родителей. Я хмуро посмотрела на освещенные окна и покорно вздохнула. Как-нибудь переживу, не в первый раз. Легко спрыгнув на землю, я обернулась к Кристиану, который наблюдал за мной всё с той же странной улыбкой на устах. Может, он того, на пожаре умом тронулся? Чему тут улыбаться-то?

-