Марк подумал, что скорее всего она права. Муж – наркоман и садист – все же не наемный убийца. Мучить женщину и убить ее – разные вещи. Скорее всего сейчас он топит свою злость в наркотическом дурмане. Надо рассказать Рыкову. Неужели опасность грозит Нине? Но ее-то за что убивать?

Уведомление на бандероль Маруся получила в пятницу. В выходные почтамт не работал. В понедельник с утра в неурочный час, как делала теперь ежедневно, она заспешила на работу. Там пришлось задержаться, домой бежала в потемках, шарахаясь от каждого куста. Ни на какую почту уже не заходила. Вспомнила об уведомлении во вторник. Что-то тренькнуло вдруг в душе. Господи, а вдруг что-то важное прислали, какие-нибудь документы. Маруся попросила коллегу завезти ее вечером на почту и подождать там. Поздно идти одна боится. Это было чистой правдой. На почте по случаю приближающихся новогодних праздников было людно. Бедной коллеге пришлось ждать Марусю больше часа.

Небольшая бандероль показалась странно тяжелой. Маруся торопливо развернула упаковочную бумагу и, открыв коробочку с посылкой, опустилась на диван.

Генрих сам выбрал имя дочери. Маруся вообще-то мечтала об Оксане, имя Агата казалось ей созвучным гусиному гоготу. Почему сразу не Гагатой, есть и такой камень. В принципе называть девочку в честь поделочного минерала как-то неестественно. Но Агаты в природе все же существовали, и Маруся смирилась. Уменьшительный вариант так и не нашелся, называли Агатушкой. В общем, прикольно получилось.

Через неделю после роддома Генрих смог приехать. Привез для Маруси дивную брошь начала двадцатого века в стиле модерн работы знаменитого бельгийского ювелира Филиппа Вольферса. Брошь называлась «Жук и стрекозы». Большой жук из черного опала на изящном золотом листочке, который держат две стрекозы. Золото, эмаль, бриллианты. Брошь была настоящей драгоценностью. Но самым великолепным был черный опал. У него было имя – «Имаго». Так называют взрослых жуков. Почти не обработанный, лишь слегка отшлифованный, камень действительно по форме и размеру напоминал крупного жука со сложенными крыльями. Необыкновенная красота, переливы света, вспыхивающие радугой на черном фоне, завораживали и намекали на цену украшения.

Маруся была очарована подарком, хотя и понимала, что надеть брошь скорее всего не сможет. Ну и что, пусть просто будет символом того, что Генрих благодарен за дочь и любит их обеих. Маруся доставала украшение всегда, когда скучала по Генриху, и этого ей было достаточно.

Довольно быстро стало ясно, что Агата будет черноглазой. Генрих уверял, что такие глаза были у его матери.

– Смотри, как я угадал! Не глаза, а очи! Вот он, черный опал! Гляди, сколько блеска, какая игра цвета!

Маруся смеялась. Но что правда, то правда! Таких чернущих глаз не было даже у нее, потомственной украинки.

Шло время. Агате было уже два года. Фаина ругала дочь за то, что живет в любовницах, привечает женатого ухажера, ничего от него не требует и о будущем малышки не думает. Маруся в самом деле была довольна тем, что имела. Что Генрих женат, она знала с самого начала. И это ничего не меняло. А вот детей в законной семье у него не было. Значит, у Маруси есть шанс, что однажды любимый останется с ними навсегда. А нет, стало быть, не судьба. Что ж, как говорится, «бачили очи…»

Генрих приезжал всегда ненадолго, но и с возвращением не тянул. Благо его, известного геммолога, часто приглашали как эксперта для оценки драгоценных камней. Он мог ездить практически свободно.

И в этот раз, прощаясь, любимый предупредил, что вернется максимум через три недели.

Маруся заскучала через три дня. Открыла бархатную коробочку с брошью и обнаружила, что та пуста. Подарок исчез.

Маруся испугалась ужасно. Как могло случится такое? Поиски ни к чему не привели. Домой к ним никто не приходил. Воровать некому. В общем, кошмар! Маруся ждала Генриха со страхом, не представляла, как сказать о необъяснимой пропаже. Через три недели он не приехал. Через два месяца ожидания Маруся решилась позвонить. Голос в телефоне ответил, что номер в сети не зарегистрирован или набран неправильно. Маруся была послушной девочкой и сразу приняла условие звонить только в случае крайней необходимости. Вот и позвонила. Конечно, можно было разыскать Генриха по рабочему телефону в известном ювелирном доме, но это уже было такое унижение, которого Маруся не могла себе позволить.

Больше он не приезжал. Исчезновение подарка перестало быть тайной. Брошка уехала вместе с хозяином.

Все стало настолько очевидно, что раздумывать об этом не было необходимости. Ну что она могла? Ненавидеть любовника за обман? Презирать, что тайком забрал подарок? Ругать себя за глупость? И что бы это дало? Сама выбрала свою судьбу, нечего теперь винить кого-то. А брошь? Как говорится, Бог дал – Бог взял.

Маруся вытерла слезы и снова посмотрела на брошь. Сколько лет она не видела украшение, но помнила мельчайшие детали отделки. Черный жук, сидящий на золотом листочке, который держат две стрекозы. Благородный опал мягко светился. В его глубине вспыхивала и переливалась радуга.

Генрих просит прощения? Или прощается? Навсегда?

Маруся собралась и ночью выехала в Санкт-Петербург.

Агате позвонила Алла Петровна. С того дня, как она предложила отчаявшейся незнакомке работу, Алла слегка ее опекала. Они не то то чтобы подружились, нет, разница в возрасте, статусе и, в конце концов, характере работы этого все равно не позволила бы. Агата приходила и уходила, почти никого не заставая на рабочем месте. Алла Петровна царила в офисе днем. Ее обязанности и права почти не имели границ. Она ведала хозяйством, кадрами, охраной труда, транспортом и всем, без чего не могла обойтись ни одна контора. Кроме того, она была как бы внештатным психологом, так как знала все о каждом и всегда могла здраво рассудить, кто виноват и что делать.

С самого первого дня Агата старалась не подвести свою фею-крестную, чтобы та, не дай бог, не пожалела, что пригрела какую-то бабу с улицы без документов. Алла Петровна заметила ее служебное рвение и потому, наверное, продолжала благоволить уборщице.

Звонила она своей подопечной от силы пару раз и всегда по важному делу, поэтому, увидев ее имя на экране, Агата струхнула. Ну как хотят уволить? Трудовую книжку она так и не принесла.

Но Алла Петровна огорошила Агату сообщением, что в конце предпоследней перед праздниками недели Марк Андреевич собирает всех сотрудников для поздравлений. В последние дни всем будет не до этого, тем более, многие уже отпросились на несколько дней раньше, чтобы растянуть удовольствие. Приглашены все, в том числе и технические служащие, ну там, водители, курьеры, охрана и она, уборщица Агата.

– Я тебе раньше всех позвонила. Чтобы ты купила себе чего-нибудь подходящее. Стельмах, кстати, премию обещал. Прослежу лично, чтобы тебе тоже не забыли выписать.

– Алла Петровна, спасибо за приглашение, но я-то там зачем? Меня все равно никто из сотрудников в глаза не видел. Буду сидеть, как дура.