– Что-нибудь еще? – Я не сразу понял, что это относится ко мне, повернул голову. Официантка стояла у моего стола и, как мне показалось, улыбалась еле заметно. Скорее всего, показалось – лицо ее, чуть дрогнув, снова стало равнодушным.

– Да, виски, пожалуйста, – сказал я.

Та записала заказ себе в блокнот и отошла. Я снова смотрел в окно, на улицу, уже заполненную туманом. Девушка все еще была здесь. Она снова курила, выдыхая дым в потолок, стояла вплотную к окну и держалась обеими руками за шторы, точно собиралась закрыть их… Туман густел, затягивал и улицу, и дом напротив, мне пришлось напрягать глаза, чтобы не потерять девушку из виду, а та колыхалась, как рыбка в воде и грозила ускользнуть.

– Ты первый раз в Бристоле?

Я медленно повернулся. Официантка стояла рядом и держала на подносе мой заказ.

– Да, – ответил я, невольно косясь в окно. Официантка перехватила мой взгляд, еле заметно улыбнулась и сказала негромко:

– Это Марго, она снимает студию и много работает, чтобы заплатить аренду и оставить кое-что для себя. Можешь зайти к ней, она будет не против.

– А можно? – чуть заплетающимся языком выдал я и, как мне показалось, покраснел, от души надеясь, что в полумраке харчевни этого никто не увидит. Официантка, если и заметила, то вида не подала, продолжала говорить также негромко, мне даже пришлось податься вперед, чтобы хорошенько расслышать ее слова.

– Конечно, если у тебя есть деньги. Договаривайся лучше сразу на час, тебе дешевле выйдет. Выпей еще и иди, она впустит тебя, закроет шторы, и вы хорошо проведете время. Держи, – на столе появился еще один стакан, до половины полный виски.

Я потянулся за деньгами, но она остановила меня:

– Это за счет заведения, бонус за заказ. Пей и иди к Марго, у нее сегодня мало работы, она будет рада тебе.

Официантка отошла, прихватив с собой пустую тарелку. Я взял стакан, подержал его в руках и залпом отпил половину. Скривился, выдохнул и зажмурился на мгновение – свет показался мне слишком ярким, по глазам точно вспышка резанула, но чувство это быстро прошло, все было в порядке, кроме одного – мне стало тяжело дышать.

Дым забивался в горло и легкие, его было очень много: обычного, табачного и другого, сладкого, приторного до тошноты. Я закашлялся, зажимая ладонями рот, но легче не стало, горло перехватило. Я решил, что слишком долго дышал той дрянью, что курили все вокруг, пожалуй, пора на свежий воздух, он поможет мне прийти в себя.

Я кое-как вытащил из кармана деньги, но отсчитать нужную сумму не смог – перед глазами все плыло и качалось, купюры двоились у меня в руках, рассыпались и падали на пол. Больше денег у меня не было, я потянулся за ними, наклонился, врезался лбом в край стола, стол покачнулся, но устоял. Послышался чей-то насмешливый голос, но мне было плевать на него, я тянулся к рассыпанным по полу деньгам. Подобрал одну купюру, вторую… И тут мне стало плохо – так же, как тогда, в первый раз, словно сегодня я пил не чистый виски, а ту самую адскую смесь, что свалит с ног и слона. Я согнулся, прижал руки к животу и лег боком на лавку. Закрыл глаза – свет снова стал слишком ярким, смотреть на лампы под потолком было невыносимо. Голова стала тяжелой, точно в нее насыпали черного песка, воздуха не хватало. Я дернулся, попытался встать, схватился за край стола, но не удержался и свалился на пол. На мгновение стало холодно так, точно я провалился в ледяную воду, потом перед глазами мелькнул пол, массивные ножки стола и я потерял сознание…

Возвращалось сознание фрагментарно. Оно являло мне действительность по частям – то холодный пол, то стену, покрытую белой плесенью, то тусклую лампу под потолком – и снова исчезало.

И слава богу. При каждом возвращении в реальность тошно мне было так, что я был даже рад, когда «картинка» терялась в темноте. Мелькнуло пару раз чье-то бледное лицо, я услышал несколько слов, знакомых, но произнесенных на странном языке, на том, что я давно не слышал, но понимал отлично даже сейчас. Кажется, меня спросили, как у меня дела, я на том же языке кое-как ответил, что мне более чем хреново, и видение пропало так быстро, что я не смог толком разглядеть его, и решил, что мне показалось. Или затуманенное сознание генерирует невнятные образы под влиянием еще не выветрившегося спиртного.

Комнату заполнял туман, смутно слышались еще голоса, но мне было все равно, кто эти люди, сколько их и что они тут делают. Звуки быстро гасли, как и свет, меня точно завернули в мокрый брезент – я не мог ни пошевелиться, ни вздохнуть толком, просто лежал, как гусеница, чувствовал, что рядом что-то происходит, но что – даже не пытался понять.

Потом просветы стали чаще, дольше, и я понял, что туман вполз не с улицы, а стоит у меня в глазах. Я смог хорошенько разглядеть стену у себя под носом – мокрую, выкрашенную темной, облетевшей местами краской и тонкие нити плесени, что расползались во все стороны. Потом стена внезапно пропала из виду, голова отозвалась болью в висках, желудок – спазмом, меня подняли и прислонили спиной к стене. Я немедленно пополз набок и не упал только потому, что рядом оказалась другая стенка – я сидел в углу. Попытка пошевелить руками не удалась – они были связаны за спиной, порядком затекли и не слушались.

Туман почти пропал, свет уже не резал глаза, его закрывал собой человек, он стоял передо мной и что-то говорил, но я не мог разобрать его слов. Тогда он наклонился и ударил меня по лицу. Ударил дважды, с оттяжкой, так, что в ушах зазвенело и в подвале снова стало очень темно.

К горлу подступила тошнота, я боялся, что меня вывернет прямо сейчас, сжал зубы и решил пока помалкивать, ибо любой звук, что я бы издал, мог привести к неприятным последствиям. Зато этот, что стоял напротив, отошел, и я увидел одного из тех, что сидели в харчевне за столиком неподалеку от меня – небритого верзилу с косматой башкой. Он отступил еще на шаг, глянул на меня с насмешкой и оценивающе одновременно, развернулся и направился к двери, вернее, к столу у стены напротив, за которым сидели двое.

Одного я уже видел раньше – это был второй, родственник, или кем они там приходились друг другу эти двое, что не пили, не ели, а таращились по сторонам и играли в карты. Сейчас они тоже глядели в мою сторону, но не только на меня – рядом со мной лежал еще один человек, лежал на боку, ко мне спиной и поочередно то стонал, то ругался. Я видел только его спину и темные волосы на затылке. Его связанные, как и у меня, за спиной руки беспомощно шевелились. И был кто-то еще, его я не видел, но слышал отчетливо – видимо, его тоже мучила боль, и он стонал так громко, что косматый бородач, уже усевшийся на стул, поднялся, подошел вразвалочку, перешагнул через моего соседа и ударил его, этого третьего. Тот, что лежал рядом, моментально умолк, а я кое-как приподнялся и поглядел через него – бородач еще раз врезал носком ботинка лежавшего ничком третьего по ребрам с такой силой, что тот дернулся и больше не стонал и даже не шевелился.

– Хорош товар портить, Дэрк, – услышал я, повернул гудящую тяжелую голову и решил было, что мне снова показалось, будто я уже слышал этот голос раньше. Да что там раньше – не так давно, меньше часа назад, когда приходил в себя, валяясь на полу, и этот человек смотрел на меня и говорил со мной, только на другом языке, поэтому я и счел наш диалог галлюцинацией. Тем более что сейчас он говорил как обычно, только с небольшим акцентом. Человек слишком жестко произносил некоторые звуки и неправильно ставил ударения, что выдавало в нем иностранца, пусть довольно долго прожившего в Британии.