– Я о другом, Саша. Ставлю вопрос прямо, без дипломатической шелухи: продаст или не продаст?

Ванин испуганно посмотрел на шефа, сжал губы, сморщил лоб, втянул воздух через нос. Вид у него в этот момент был комичный, как у первоклассника, не выучившего урок и стоящего у доски перед всем классом.

– Кто его знает, Игорь Вениаминович, – осторожно произнес Ванин, – чужая душа потемки….

– Вот! – назидательно воскликнул Гудин. – Непрост мужик, ох непрост! – Гудин сокрушенно помотал головой, – слишком умный и слишком скрытный – самый опасный вариант. Зачем он ездил в Питер? – резко спросил, метнув в Ванина подозрительный взгляд.

– На конференцию. Выписал у меня командировочное…

– Не было его ни на одном заседании. Встречался там с Хомяковым. С кем еще, пока не установил.

В кабинет с подносом бесшумно вошел официант. Поставил на стол бутылку водки, откупорил ее, собираясь разлить ее в рюмки. Гудин остановил его:

– Сами. Свободен.

Официант вышел.

– Присмотрись к нему, Саша.

– Присматриваюсь. Недавно поставил у него на даче прослушку…

– Вот это правильно. Наливай! – резко приказал он Ванину. – Водка стынет.

Выпили, несколько минут молча ели ростбиф с кровью. Гудин вытер салфеткой губы, отодвинул тарелку в сторону, налил минералки.

– Теперь по теме. Как ты посмотришь на то, Александр Алексеевич, если тебе предложат сменить место дислокации? – Ванин ничего не ответил, только напряженно посмотрел исподлобья на московского генерала. – Не смотри на меня как волк на рогатину, – усмехнулся Гудин, – в общем, пора сменить ломберный столик, – Гудин почесал жирный подбородок, растянул губы в паскудной улыбке, – стуканули недавно мне: Счетная палата заинтересовалась нашими цифрами по импорту автомобилей. Пока ничего горячего, но надо бы подстраховаться.

– Источник надежный? – тихо спросил Ванин.

– Ненадежных не держу, – жестко отреагировал Гудин, продолжил спокойно: – сделаем так, на какой-то период операции приостановим, канал законсервируем. Откроем новый, во Владивостоке.

– Там… есть позиции?

– Есть! Уберу только Усачева, больно кочевряжистый стал. Тем более возраст предпенсионный, контракт продлять не буду.

– Понятно, – Ванин покачал головой, стал внимательно рассматривать рыбок в аквариуме, стоящем у стены.

– Людей надежных тебе дам. Организуешь, опыт есть. – Гудин отпил кофе из чашки. – Что за черт! – нажал кнопку вызова официанта.

Тот появился через несколько секунд.

– Любезнейший, – произнес Гудин с ядовитой ехидцей, – кофе подается либо горячим, либо холодным. А ты нам принес его теплым.

Лицо официанта непроницаемо, словно маска. Он не стал спорить с привередливым клиентом и доказывать, что кофе был подан как и положено – горячим. Молча кивнул, ровным голосом произнес:

– Извините, сейчас заменю.

Бесшумно забрал обе чашки со стола, быстро удалился.

– Здесь что будем делать, Игорь Вениаминович? – тихо спросил Ванин.

– А здесь что…. Своих людей перетасуй, пару салонов обанкроть, чтобы остальные сговорчивей были. Все следы стереть.

– Что с Ивашовым делать?

– А ты как думаешь, Александр Алексеевич? – Гудин загадочно посмотрел на Ванина.

– Он ведь организатор всей схемы.

– Во-от! Если всплывет, то стрелочник у нас есть. Но этого мало. Надо, чтобы он еще и молчал. А как это сделать?

– Как? – Ванин недоуменно уставился на шефа.

– Убрать, – спокойно произнес Гудин и так посмотрел на своего подчиненного, что у того прошел мороз по коже, – спеца тебе пришлю, поможешь.

– А Немиров?

– А-а, это суслик! – Гудин небрежно махнул рукой. – Будет молчать. Или свистеть, как мы ему прикажем. Наливай! – кивнул на бутылку виски и откинулся на спинку кресла.

Эту ночь Елизавета Владимировна практически не спала. Мысли в голову лезли разные, но все одинаково плохие. Кирилл опять дома не ночевал. Если раньше хоть предупреждал, что по работе (хотя врал, конечно), то сейчас и этого не делает. Все общение между ними сведено до минимума. Разговаривает с ней как с горничной в гостинице. Смотрит мимо нее, фразы самые короткие: «Телефон», «Квитанции по квартире», «Уехал в командировку на два дня». Спят в разных комнатах, дома практически не питается, утром выпьет только иногда кофе или чай.

Елизавета Владимировна прошла на кухню. Есть не хотелось, но электрочайник включила.

А отчего все развалилось, она так и не может понять. Брак их, по общепринятым меркам, казался благополучным. Первые годы жили в гарнизоне. Не шикарно, но сытно. Жили сначала в офицерском общежитии. Кирилл периодически приносил «генеральские» пайки. Елизавета Владимировна, как и многие офицерские жены, не работала. Потом Кирилл вдруг уволился, перешел на работу в таможню. По служебной лестнице продвигался быстро, через десять лет стал генералом. Заметно улучшилось материальное положение. Большая квартира в центре города, дорогая иномарка, шикарная дача в хорошем месте. Ее робкую попытку устроиться на работу по специальности он в корне затоптал: «Сиди дома, не нужны мне твои копейки». Но именно в эти годы и начало все меняться. Он уезжал часто в Москву, посещал дорогие рестораны с друзьями, говорил, что это необходимо по работе. Часто устраивал «мероприятия» у себя на даче. Ее на них он не приглашал.

Первые подозрения у нее появились лет восемь назад. Когда он возвращался поздно вечером, а иногда и под утро, от него пахло дамскими духами. На вопрос, почему от него так пахнет духами, отвечал, что такие духи подарили на работе на двадцать третье февраля или на день таможенника. Но здесь ее не проведешь: уж в чем в чем, но в духах она разбирается. Подозрения переросли в уверенность, когда она однажды на даче застала его с молодой девицей, он даже не стал оправдываться, заявив: «Да, это моя любовница. И что такого? Сегодня любой нормальный мужик держит любовниц. Я тебя содержу, так что помалкивай». Она это проглотила. Думала, ну, побесится, со временем остепенится. Нет, не перебесился, стало только еще хуже. Словесные перепалки уже переходили врукопашную. Жизнь стала невыносимой.

Последнюю его любовницу она видела лично: молодая парикмахерша в парикмахерском салоне, который она периодически посещала. Красивая стерва, вынуждена была констатировать Елизавета Владимировна. Два месяца назад, при последнем посещении салона, она не вытерпела, вызвала ее в зал ожидания.

– Послушайте… как вас звать, я не знаю и знать не хочу, – эмоции перехлестывали Елизавету Владимировну, и она с трудом сдерживала себя от желания вцепиться в великолепную прическу молодой соперницы, – оставьте Кирилла. Вы для него очередная игрушка. Он с вами поиграет и бросит.