Важно повернувшись к двум мужчинам, застывшим у входной двери, он небрежно протянул Тайреллу свернутый трубочкой пергамент:

— Вот, Уолтер, то, что ты просил!

После этого шериф недовольно зыркнул на офицера коронера, которого презирал так же сильно, как и самого коронера, не без оснований считая его верным слугой своего шурина.

— Мой писарь уже подготовил предписание, так что теперь я надеюсь увидеть этого парня на заседании суда графства.

С этими словами он повернулся и ушел прочь, не дав Гвину и слова сказать в свое оправдание. А суконщик злорадно ухмыльнулся:

— Я слышал, ты увлекаешься игрой в кости. Угадай с трех раз, какой вердикт тебе вынесет шериф на следующей неделе в суде?

Хотя Эксетер насчитывал уже более четырех тысяч горожан, проживавших постоянно за его стенами, мэр и члены местного парламента, фактически управлявшие городским советом, все еще нанимали для поддержания порядка только двух констеблей. Одним из них был Осрик — высокий жилистый саксонец, а вторым — Теобальд, намного старше и тучнее напарника. Они занимали крохотную хижину позади суда, что на Хай-стрит, которую оставили им каменщики, перестраивавшие недавно здание.

Вооруженные короткими толстыми палками — единственное их оружие в нынешние времена, — они обязаны были ежедневно патрулировать улицы города и поддерживать надлежащий порядок. В тот вечер констебли примерно за час до полуночи отправились вниз по Уотербир-стрит. На этой узкой улочке, идущей параллельно главной улице, теснилось бесчисленное количество жилых домов, лавок, таверн, ремесленных мастерских и борделей. Констеблям полагалось следить за исполнением комендантского часа и за тем, чтобы на улицах и во дворах не было открытого огня, поскольку город, по преимуществу деревянный, мог вспыхнуть от малейшей искры, а также придерживать засидевшихся в пабах завсегдатаев, которые могли набраться эля и буянить всю ночь.

К счастью, сегодня вечером все было спокойно и они медленно шагали по Уотербир-стрит. И только в самом конце узкой аллеи Теобальд неожиданно наткнулся на лежащего человека, почти наступив на него в темноте. Осрик опустил тусклый фонарь с единственной свечой и увидел, что из огромной раны на шее несчастного ручьем текла кровь, образуя под ним темную лужу.

— Кто-то убегает, — проблеял Теобальд писклявым голосом и с неожиданной для его тучного тела с огромным пивным животом прытью бросился в конец аллеи, откуда доносился глухой топот.

Саксонец тем временем склонился над раненым, но, будучи человеком опытным, повидавшим немало трупов на своем веку, сразу же понял, что помочь несчастному уже нельзя. Кровь перестала сочиться из раны, темневшей чуть ниже левого уха, а значит, сердце жертвы остановилось. Осрик повернул лампу, чтобы получше разглядеть лежавшего на земле, и осветил его лицо.

— Матерь Божья! — пробормотал он себе под нос. — Это же Уолтер Тайрелл!

Констебли хорошо знали всех достойных людей города, в особенности членов городского совета, которым являлся погибший суконщик. Пока Осрик поднимался на ноги, к нему подбежал запыхавшийся толстяк Теобальд.

— Я потерял его в зарослях! — тяжело выдохнул он. — В этой непроглядной темноте нам преступника не найти.

Осрик, который был моложе Теобальда по возрасту, но старше как по сроку службы, так и по званию, не говоря уже об умственном развитии, распорядился:

— Поднимай всех на ноги и объяви тревогу! Постучи в четыре близлежащих дома… нет, в шесть домов! Собери всех мужчин и прочеши с ними аллею, а также прилегающие улицы от начала до конца! Задерживайте всех незнакомцев, в особенности тех, чьи руки и обувь забрызганы кровью. А потом обойди все дворы и спроси, не пускали ли они на ночь каких-либо людей.

У его толстого напарника эти слова восторга не вызвали, к тому же он еще не отдышался от недавней погони за преступником.

— А ты что будешь делать? — недовольно проворчал Теобальд.

— Мне придется поднять с постели сэра Джона, поскольку коронер должен присутствовать при расследовании убийства с самого начала, — спокойно пояснил тот.

И саксонец направился к дому коронера, надеясь, что застанет де Волфа в своей постели, а не у любовницы в гостинице «Буш».

— Чертовски большая рана, Гвин! — заключил коронер после тщательного осмотра. — Прямо до костей.

Он встал на ноги и уставился на темную застывшую лужу крови, уже успевшую впитаться в сырую землю.

— Это мог быть длинный нож, серп, большой металлический крюк или тесак для разделки туши.

— Или меч, коронер?

В голосе Гвина прозвучало нечто такое, что заставило Джона пристально посмотреть на офицера из-под насупленных бровей.

— Да, вполне может быть и меч. А почему ты спросил?

Гвин угрюмо улыбнулся и развел руками:

— Потому что только вчера я грозился снять ему башку своим мечом!

После этого он довольно подробно рассказал господину о недавней стычке с Тайреллом, после которой суконщик уговорил шерифа предъявить ему судебный иск о нападении.

— Ну и что из того?! — возразил Джон. — Ты просто ударил его в ответ на нападение с ножом! У тебя есть свидетели, которые могут подтвердить это.

— Да, но он откровенно заявил мне, что уже заплатил некоторым, чтобы они изменили показания!

Гвин кивнул на тело покойника, смутно освещенное фонарями стоявших неподалеку местных жителей, которых констебль поднял по тревоге для поимки преступника. Сейчас же, после долгой беготни по окрестным улицам в поисках убийцы, они превратились в самых обыкновенных зевак, с интересом наблюдавших за происходящим.

— Обычные слова, брошенные в пылу спора, не более того! — продолжал убеждать его де Волф. — Ты легко докажешь суду, что не имеешь к этому убийству никакого отношения.

— Кто мне поверит? — угрюмо проворчал Гвин. — Я не был в это время с женой, поскольку у моей сестры нет места для нас обоих. Когда все это произошло, я, должно быть, шел по Милк-лейн в замок Ружемон, поэтому солдаты тоже не подтвердят, что я был с ними.

Коронер нетерпеливо махнул рукой:

— Нет, Гвин, тебя никто не может обвинить в преступлении. Все это существует лишь в твоем воображении. Да и кто посмеет обвинить в убийстве моего лучшего офицера?!

И тут он вдруг вспомнил, что есть человек, который сделает это с превеликим удовольствием. Внимательно наблюдавший за ним Гвин мгновенно догадался, о чем подумал его господин.

— Вот именно, коронер! — грустно заметил он. — Если учесть все те несчастья, которые в последнее время преследуют меня, то можно не сомневаться — шериф не упустит такого случая. Тем более этот Тайрелл был ему предан и успел оформить на меня иск за нападение.

Де Волф надолго задумался, играя желваками.

— Знаешь что? Тебе не стоит влезать в это дело в качестве моего офицера. Так ты будешь в большей безопасности. Хотя я по-прежнему уверен, что никто не посмеет обвинить тебя в преступлении, лучше все же держаться в стороне. Тогда никто не заподозрит тебя в причастности к этому убийству.