Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Потребности грифа-индейки невелики, и его силы скромны. И что же ему известно? Ему известно, как взлетать, как парить в небе, как окинуть поле зорким взглядом, как плыть по ветру без усилий… Он парит и не расходует силы, он никогда не торопится, он использует ветер».
Но как парящая птица использует ветер, и только ветер для того, чтобы плыть в воздухе, совершать виражи и повороты тогда, когда хочет? Грифы-индейки были мастерами этого дела.
Уилбур записал в своем блокноте, что V-образный угол, образуемый плоскостями крыльев, дает преимущества только в спокойном воздухе.
«Гриф, который использует двугранный угол
испытывает больше трудностей при сохранении устойчивости во время сильного ветра, чем орлы и ястребы, крылья которых принимают форму
Ястреб Купера может взлетать быстрее, чем гриф, и его полет более устойчив. Он тратит меньше сил для сохранения устойчивости.
Ястребы лучше грифов парят в воздухе, но должны чаще махать крыльями, потому что желают лететь на большей скорости.
Влажная погода лучше для того, чтобы парить, если только нет сильного ветра.
Птицы не парят в безветрие».
«Все птицы, преимущественно парящие в воздухе, но особенно грифы-индейки, сохраняют продольную устойчивость в полете большей частью с помощью смещения центра сопротивления, чем с помощью смещения центра подъемной силы», – писал также Уилбур.
«Если гриф парит в подветренную сторону от наблюдателя на расстоянии 1000 футов [304 метра] … то профиль его крыльев будет представлять собой простую линию, когда птица движется от наблюдателя. Если же птица приближается к нему, то ее крылья покажутся широкими. Это указывает на то, что крылья всегда отклонены вверх, что кажется противоречащим здравому смыслу.
Когда птица парит, она не поднимается и опускается поочередно, как думают некоторые наблюдатели. Каждый подъем или спуск нерегулярен и, как кажется, вызван нарушениями продольной устойчивости, создаваемыми порывами ветра. При легком ветре птицы постоянно поднимаются вверх без поворотов со снижением».
Местным жителям было трудно понять, что за люди эти два брата из Огайо. Один из них, Джон Т. Дэниелс, которого называли Джон Т., чтобы отличать от отца, тоже Джона Дэниелса, позже говорил: «Мы решили, что это просто пара ненормальных. Они часами стояли на берегу, наблюдая за тем, как чайки летают, парят в воздухе, ныряют». Но наибольший интерес у Райтов вызывали олуши, огромные морские птицы с размахом крыльев под 2 метра.
«Они наблюдали за олушами и размахивали руками, имитируя движения их крыльев. Они могли повторить каждое такое движение; мы думали, что они сумасшедшие, но в то же время не могли не восхищаться тем, как они проделывали эти движения руками, сгибая локти и запястья вверх и вниз, в точности как олуши».
«Учиться секретам полета у птиц, – говорил позже Орвилл, – было так же приятно, как учиться секретам волшебства у волшебника».
Специально для Кэтрин он писал об «очень домашнем» пересмешнике, который жил на одном из деревьев, нависавших над палаткой, и пел целые дни напролет. Здешние закаты, писал Орвилл, были самыми прекрасными из всех, что он когда-либо видел, облака окрашивались во все цвета, а звезды по ночам светили так ярко, что он мог разглядеть время на своих часах.
Теперь они фотографировали все вокруг – палатки, виды, песок, воду, даже пересмешника на верхушке дерева, но в первую очередь – планер в полете.
По ночам часто дул такой ветер, что им приходилось выпрыгивать из коек, чтобы удержать палатку. «Когда мы вылезаем из палатки, чтобы схватить вещи, песок буквально ослепляет нас, – писал Орвилл. – Целые песчаные облака несутся над землей». Но им не на что было жаловаться. «Мы приехали сюда за ветром и песком, и мы их получили». Ночь, когда на Китти Хок обрушился ветер, дувший со скоростью 72 километра в час и издававший громоподобные звуки, пришлось провести без сна. Ветры были холодными. «Мы накрывались двумя одеялами, но мерзли почти каждую ночь, – делился с сестрой Орвилл. – Ветер дует мне в голову, я укрываю ее одеялом, тогда замерзают ноги, и я повторяю процесс в обратном порядке. Я занимаюсь этим всю ночь напролет и по утрам едва могу сказать: "Где я?"».
Их ежедневный рацион стал еще скуднее:
«Итак, какое-то время мы питались горячими бисквитами, яйцами и помидорами; какое-то время – яйцами и помидорами. Теперь у нас закончились бензин и кофе. Поэтому нет горячего питья, хлеба или крекеров. Прибытие заказа, отправленного во вторник, задерживается из-за ветра. Уилл – „самый оголодавший“».
Тем не менее Кэтрин понимала, что братья переживали восхитительное время, особенно благодаря работе, но также и в значительной степени благодаря «китти хокерам», чье неизменное дружелюбие и желание помочь, чьи истории и взгляды на жизнь, чьи мнения и впечатления меняли все к лучшему.
Уилбур и Орвилл впервые в жизни услышали многие новые слова и узнали, что спокойную воду можно назвать тишью.
Юный Томми Тэйт, 16-летний племянник Билла Тэйта, однажды сообщил Орвиллу, что самым богатым жителем Китти Хок является «Док» Когсвелл, «аптекарь». Орвилл поинтересовался, какими деньгами располагает Док. «Ну а что, его брат должен ему 15 тысяч долларов», – сказал Томми, как-будто это было ответом на вопрос.
Билл Тэйт питал все больший интерес к тому, чем занимались приезжие из Огайо, и все сильнее желал быть им полезен. Понимая, что ему все-таки нужно обеспечивать семью, два-три часа в день он проводил на работе, но все остальное время посвящал братьям.
Прочие жители Китти Хок тоже стали склоняться к тому, что братья не просто эксцентричные чудаки. Жизнь на Внешних отмелях была тяжелой. Чтобы свести концы с концами, нужно было бороться. Теми, кто много и тяжело работал, восхищались. По словам Джона Т. Дэниелса, братья Райт были «одними из самых работящих ребят», которые ему попадались в жизни, «и когда они работали – то они работали… Они вкладывали сердце и душу в то, что делали».
К середине октября у них почти не осталось времени. Уилбур отсутствовал в Дейтоне уже почти полтора месяца, а от Кэтрин пришла новость о том, что ей пришлось уволить молодого человека, которого Орвилл оставил отвечать за велосипедную мастерскую, пока их не будет. Однако братьям еще нужно было провести несколько длительных пилотируемых полетов.
С помощью Билла Тэйта они оттащили планер за 6,5 километра к Килл-Девил-Хиллз – гряде из трех песчаных дюн, которые Тэйт в своем письме от 18 августа справедливо описал как «лишенные растительности». Три холма, которые назывались Биг Хилл (Большой холм), Литтл Хилл (Маленький холм) и Уэст Хилл (Западный холм), имели высоту около 30,5, 9,1 и 18,2 метра соответственно. Но при этом и высота, и форма постоянно менялись под действием ветра.
