Больше он не услышит ее крик, ее призыв к действиям. Теперь это все станет историей: их любовь, их жизнь, их счастье. Разрушающая боль накрыла Молчалина с головой. Потеря, которую остро чувствует лишь тот, кто находится в зоне поражения, лишала его последних сил, не давала отомстить, даже несмотря на желание сделать это.

– Эй, ты не раскисай там, – Скорляк смотрел на него с ухмылкой. Это просто женщина, зачем так убиваться? К тому же, главное сейчас совершить ритуал, чтобы можно было пройти на следующий этап. – Давай отдадим наркоше труп, пусть сделает то, что нужно.

– Никто не дотронется до моей жены! Понятно? Никто! – он вытянулся во весь свой могучий рост и был готов разорвать каждого. – Я вас всех прикончу, а эту сучку оставлю напоследок и буду пытать так долго, как это позволит ее здоровье.

– Слушай, твоя все равно мертва. Зачем новые жертвы? Ты не должен злить ту, которая заперла нас. Мы вполне можем победить, наказать ее. Разве ты не хочешь отомстить? – Валентин знал, как поймать таких верзил. Это было не сложно. – Пожалуйста, подумай! Ее жизнь не спасти, но свою ты еще можешь. Она бы хотела крови, ты же ее знаешь, – он баюкал Молчалина, как дудка змею. Тот отпустил тело жены и уставился на него. – Брюнеточка следующей будет, обещаю. Ну же, Саша. У нас нет времени.

Мужчина протянул ему еще теплую руку Светланы и отошел назад. В своей жизни он делал много вещей, о которых жалел. То, за что его стоило посадил далеко и надолго, но этот поступок он никогда себе не простит. Света была отдана на растерзание, потому что так могло выжить шесть человек. Такова была цена спасения его шкуры. Да, он боялся умереть, страшился остаться в этом гнилом подвале без надежды на что-то большее, без вариантов. Даже его скорбь, его любовь, его страсть – ничто не могло быть сильнее этого. Он отвернулся к стене, чтобы не думать о том, что натворил. Позорное унижение останется в этих стенах, потому что он никому не позволит узнать о том, что случилось здесь.

– Так, нарик, быстро говори, что нам делать? Как эти все жертвоприношения совершать? – Скорляк знал, что выйдет из этих дверей рано или поздно. Сейчас надо договориться со всеми.

– Язычество долгое время было религией древних славян. Они поклонялись растениям, животным, камням, стихиям. Невидимые духи, души предков и родичей, населяли весь окружающий мир древнего человека. Не сам предмет был объектом почитания, а тот, кто прятался внутри и имел влияние на ход событий и жизни людей…

– Придурок, мне лекция не нужна. Просто скажи, как ее расчленить! – его серая внешность, так и не заиграла новыми красками. Он был безлик и жесток, идеальный убийца.

Сохраняя молчание, Василий Жуков взял камень и начал нацарапывать что-то на стене. Это был человек с длинной бородой, могучий и сердитый, из его рук вылетала молния.

– Это что, Зевс что ли? – Ирина тряхнула светлой головой. Один ее клиент любил татуировки и мифологию. Несмотря на воровское прошлое и бандитское настоящее, он верил, что только знания способны сделать из человека что-то стоящее. Он читал ей какого-то англичанина, который писал что-то про луну и мелочь, там была аристократия и какой-то знаменитый художник. На его волосатой груди красовался владыка небесного пьедестала – Зевс, грозный и сильный.

– Это Перун, – Вася прочертил детали и обернулся к кучке пока еще людей. – Кровавые жертвы приносились только верховным Богам, на капище.

– На кладбище? – Власова хлопала своими наращенными ресницами.

– Капище – это языческий храм. Поэтому я начертил изображения Бога грозы, нужен был идол. Жертву закалывали, но точно непонятно, были ли у славян человеческие приношения.

– Хорошо, – Валентин достал пруд и несколько раз проткнул бездыханное тело. – Что еще?

– Жертвенных животных съедали, на их костях гадали, а потом сжигали останки или выкидывали в реку, – Жуков опустил глаза, он не знал, как далеко готов зайти ради воли, ради новых ощущений. Сейчас он больше всего жалел, что принимал химикаты, от которых хотелось спать. В таком состоянии он был между двух миров, спокоен и расслаблен, все проблемы казались мелкими. Детство, которое он провел с родителями, не желавшими понимать, что ребенка необязательно бить, можно просто разговаривать. Юность, оставшуюся среди пробирок, потому что даже среди ботаников места ему не находилось. Он привык быть один, забывался в своих снадобьях и не раз думал о самоубийстве. Теперь есть хорошая возможность умереть благородно, не падая на дно. Но почему-то ему совсем не хотелось покоряться судьбе. Он хотел жить. Всеми своими тонкими костями он ощущал приближение косматой старухи и мечтал отсрочить момент.

– Ну уж нет! Я не позволю! – Саша, который терпеливо ждал окончания этого издевательства решил, что это слишком. Он не будет есть свою жену, свою любимую девочку. Никогда не будет. Ничто его не заставит.

– Значит ляжешь рядом с ней, ясно? – Скорляк не был настроен на долгую беседу. Он вырвет свой шанс на выживание у любого, так было раньше, будет и теперь.

– Да перестаньте бодаться! – Ира не раз разнимала агрессивных клиентов, которые путали время, не хотели уходить или платить. В отличие от фильмов и сериалов, их «крыша», бывший разбойник, не печалился за их жизнь или здоровье. В регионе хватало бедных женщин, которым надо как-то зарабатывать. На зарплату в 16 тысяч не прокормишь детей, не купишь вещи, не снимешь квартиру. – Мы должны сделать это. Чуть-чуть, просто для вида. Саша, нам нужно выйти отсюда! На хлебе и воде долго мы не протянем.

– Вопрос только чем отпилить, – Юля стояла позади, в ее пустой голове бурлила удачная идея. – Можно камнем отбить мизинец и съесть каждому по кусочку.

– Закрой рот! Ты говоришь о моей жене! Убийца, – Молчалин хотел бы забить ее своими руками, но правила есть правила.

– Как будто ты святой! Тупой бандюган! – девушка спряталась за чиновником. Тот бы не подал ей руку, даже если бы она умирала, но сейчас она могла понадобиться в качестве следующей жертвы.

Так и решено было сделать: жертвенный пальчик и довольная маньячка. Саша «Топор» уже привычно отвернулся к стене, список непрощенных грехов пополнился на один. Ужасные удары, хруст кости. Эта минута длилась целую вечность.

– Это твое, неженка, – Скорляк протянул ему маленький кровавый кусочек. Он не понимал, зачем так убиваться из-за того, кто мертв, тем более это просто баба. – Жри молча и покончим с этим.

Удивительно, как легко они превратились в каннибалов. Молча, без удовольствия, пять человек проглотили чужую