К названиям «от Пушкина до Пушкина» великий Александр Сергеевич не причастен никаким боком, лично не бывал ни там, ни там, об этих местах не писал и, возможно, даже не слыхивал. Начинался маршрут на Пике Пушкина — это такая вертикальная скала в массиве Дыхтау, пятитысячника чуть ниже Эльбруса, но во много раз опаснее. Дыхтау с вечными снегами и висячими ледниками состоит из двух гор-близнецов с крутой седловиной и отдельной скалой Пика Пушкина и знаменит частыми лавинами и камнепадами. Конец лета и начало осени — пик туристического сезона, скоро сюда скопом полезут любители, а в июле, когда состоялся тот марш-бросок, прохождение хоть и затруднено, зато передвигаться можно свободно.

Заканчивался маршрут не так далеко от курсантских казарм академии, всего в пяти минутах полета на десдисе — стандартном десантном дискоиде. Местечко называлось Избербаш, это множество заходящих друг за друга скал, и при взгляде с определенного места они образовывали силуэт Пушкина. По этой причине гора также получила имя Пушкин-тау. Весь маршрут — четыреста километров. Если по прямой. Ага. А это, на минуточку, по Главному Кавказскому хребту, и не поперек, а вдоль. Курсантов просто высадили на пятидесятиметровый жандарм…

«Траверс», «дюльферить», «жандарм»… Вот Эля и пошла в этот раз вместе, чтобы понимать, что Боря ей говорит. После предыдущего марш-броска лексикон резко обогатился, и если раньше, глядя на гору, они видели просто гору, то сейчас на ней выделялись стена с бастионом, потолок, ребро, кулуар, берг, контрфорс, полка, сброс, бараний лоб, мульда, перемычка, кант, желоб, гребень, крыша, камин… Или тот же жандарм — отдельно стоящая на рельефе скала. Спускаться с нее без спецсредств — то еще удовольствие. Кстати, спускаться по веревке со спусковым устройством — это и есть непонятное непосвященным «дюльферять», а траверс — прохождение нескольких вершин по гребню или косое передвижение по склону. А ледяной жандарм называется серак. А еще есть очень неприятные для передвижения кальгаспоры, сыпуха и заструги — снежные кальгаспоры, выдуваемые ветром…

Теперь Эля оперировала новыми терминами не хуже заправских скалолазов с вековым стажем.

— Справляешься? — крикнул Боря, едва завидев развевавшиеся кудряшки.

— А ты?

Ее улыбающееся лицо светилось, глаза сияли. Казалось, Эля родилась здесь, на вершинах Кавказа. Или, как минимум, провела детство.

— Если трудно — скажи. — Боря заботливо посторонился, чтобы ей было проще запрыгнуть «на полку». — Мы идем с утроенной скоростью, такое под силу не каждому.

— Обязательно скажу. Но есть одна поправка: мы не идем, а ползем.

Эля скакала по крошившимся камням, как горная козочка, и дала бы фору многим курсантам. На тренировку ее взяли с трудом, просто не нашли повода отказать: на основной работе она отпросилась на несколько дней, а нынешний поход в горы особых качеств не требовал.

— С таким энтузиазмом тебе бы на Нептуне попрыгать. Во сколько раз он тяжелее Земли? В семнадцать?

— Возможно, еще попрыгаю. Только не на Нептуне, там ветры сильнее, чем здесь, — Эля улыбнулась, — и оболочка газо-ледяная, сразу провалишься до самого ядра, а это, если не изменяет память, семь тысяч километров, оттуда уже не выпрыгнешь. Лучше я попрыгаю на Титане, там гравитация почти земная, зато условия с Нептуном несравнимые — есть, где попрыгать.

В очередной раз вспомнилось, как они, астробиолог и генетик-дизайнер, оказались в Академии Чрезвычайного блока. Через месяц после того, как Яна «вернулась», Боря ушел в чрезвычайщики. Бороться с опасностями, от которых гибнут невинные. Тот же метеорит можно отследить, можно уничтожить, можно, в конце концов, перенаправить. Да, вполне было можно, техника умела, знаний хватало, а человек, между тем, превратился в растение. Сейчас растения живут более активной жизнью, чем люди в коме. Живой дом, например. Сам принимает решения, как принести больше пользы, быстро перенастраивается, выращивает недостающее. Он любит своих жильцов. Симбиоз. Ему нужно о ком-то заботиться, это вживленное качество, как необходимость в питании. Но любовь — непостоянный фактор. Непредсказуемый. Он не поддавался расчетам.

Что же такое любовь? В физическом плане — химическая реакция в мозгу. Она необходима для продолжения рода, поскольку толкает самца и самку друг к другу. У животных такое толкание наиболее ярко выражено в период течки, в остальное время они в основном адекватны и предсказуемы в половом отношении. Особенно моногамные.

Человек выпадает из общей картины. Сам он чудесно чувствует любовь, но до сих пор до конца не знает, что это такое. До того, как организмы перестали реагировать на наркотические препараты, выяснилось, что влюбленность похожа на их воздействие — задействованы те же части мозга и вызываются похожие химические реакции. Стремление любить заложено в нашу физиологию, оно подобно желанию употреблять пищу и является мощным биологическим стимулом, с которым мы рождаемся. Вот, например, определение нейробиологов: «Любовь — дофаминэргическая целеполагающая мотивация к формированию парных связей». Истинная любовь подразумевает заботу, ответственность, знание, уважение и желание, чтобы любимый человек развивался и рос духовно. Тогда любовь — не страсть, а, скорее, деятельность. А у Льва Толстого — философа, который любого ученого-практика за пояс заткнет — любовь «не есть какое-либо особое чувство, это — сознание единства». Он утверждал: «Любовь есть единственная разумная деятельность человека». При любви выделяются гормоны. Серотонин повышает настроение. Окситоцин является биологической основой любви — вырабатывается во время объятий и близости, наполняя ощущением привязанности. Вазопрессин вместе с окситоцином отвечает за чувство близости к кому-либо, а дофамин — за желание и вознаграждение, то есть удовольствие приходит, когда любовь выражается через прикосновения, выражение доброты и другие ощущения. Норадреналин вырабатывается, когда человек влюбляется и чувствует волнение, обусловленное желанием, чтобы все складывалось и развивалось хорошо. При таком волнении учащается биение сердца и влажнеют ладони. Все перечисленное называется «гормонами любви» и усердно изучается, правда, пока без особого толку.

У любви есть изученные и подтвержденные фазы: влюбленность, привыкание, изучение, понимание, истинная близость. Любовь, являясь явлением, в общем-то, метафизическим, активно влияет на поведение и, конкретно, на производительность труда. Одни уходят в работу от разделенной любви, другие — от неразделенной, но все открытия и свершения, как правило, делались во имя любви. Без любви работа теряла смысл. Или же работа была намеренным способом замещения. Взаимосвязь отрицать бессмысленно. Даже труд «чисто ради заработка» не выходит за рамки, потому что — куда пойдет заработок? Ладно, на новые вещи. А для чего эти вещи? Любая логическая цепочка начинается с любви и ею же заканчивается, главное — не врать себе.

Вадик Чайкин ближе всего подошел к пониманию, что же такое любовь. Если бы не беда с Яной, быть ему Нобелевским лауреатом за открытие в сфере, примирявшей физику и лирику. Говорят, будущее электроники — в симбиозе с философией, первые образцы уже проходят испытания, а лайт-версии второй год как применяются в быту. Чайкин работал и в этом направлении, он хотел охватить все, он требовал от Зайцева расширения возможностей, приглашения специалистов в дополнительных областях, строительства новых лабораторий…