Такой злой Марина не была давно, даже не попрощалась с мужем как следует перед тем, как бросить трубку.

Это надо же! Дожились! Уже на няне приходится экономить!

Больше всего возмущало то, что Миша говорил об этом так спокойно, будто он ни секунды не сомневаясь вернулся бы в прошлую жизнь, если бы это потребовалось для осуществления каких-то его планов. Но Марина категорически не хотела никакого возвращения куда-либо, даже представить себе не могла такого развития событий!

На следующий день она, оставив сыновей одних дома, без няни, тем не менее поехала в город с целью потратить довольно крупную сумму денег, будто намереваясь отомстить мужу за его опрометчивые высказывания. Однако то ли настроение было не располагающее к покупкам, то ли она ходила не по тем магазинам, но ей так ничего и не приглянулось. Марина зашла в книжный магазин, выбрала себе пару книг, после чего завернула в находящуюся в том же здании кофейню и буквально нос к носу столкнулась с выходящим из нее Геной.

– Вот это да, – улыбнулся он, и Марина немного оттаяла при виде его радости от встречи с ней.

– Уже уходишь? – улыбнулась она в ответ.

– Да, но вообще-то я никуда не спешу, поэтому могу составить тебе компанию.

Марина колебалась.

Мимо них, стоявших у выхода, прошествовали две девицы студенческого возраста и вполне упакованного вида, и одна из них искоса посмотрела на Гену, задержав на нем взгляд чуть дольше, чем если бы Гена был случайно попавшим в поле зрения и не вызвавшим никакого интереса объектом. Марина посторонилась, пропуская девушку и ее не менее самоуверенную подружку и посмотрела на Гену с легким прищуром.

– Ну пойдем, – сказала она ему.

Они просидели в кофейне около часа. Марина успела пообедать за это время, а Гена пил только чай, и все равно ее неприятно кольнуло, когда он позволил ей оплатить их общий счет. Он, конечно, сделал вид, что готов внести свою долю, но когда Марина попробовала возразить, даже не стал настаивать. Это были не ахти какие деньги, и все равно было неприятно.

Когда оказалось, что Гена без машины, а ехать им в одну сторону, она предложила ему подвезти его. Гена ломаться не стал и сразу сел к ней в машину с весьма удовлетворенным видом.

Подъехав к его дому, они остановились, уткнувшись в глухую стену трансформаторной будки. Марина зачем-то заглушила мотор машины, а Гена положил руку ей на колено и провел ею выше, сдвигая вверх подол шелковой юбки. Марине нравилось, как его рука смотрится на нее ноге, и наверное, поэтому она позволила ему это сделать, следя глазами за его ладонью, а потом подняла взгляд, увидела его полуприкрытые дрожащие веки, и наконец щелкнуло, вспыхнуло, заалело. Гена надвинулся на нее, и она откинулась назад в сладком предвкушении. Он впился губами в ее губы, руками нацелился на места чувствительные и потаенные, казалось, готов был там же накрыть ее всем своим с трудом маневрирующим в салоне автомобиля телом и застонал вдруг неожиданно жалобно.

И услышав этот не сочетающийся с его мужественной внешностью звук, Марина вдруг очнулась. Все с этим Геной было не так, как она себе представляла, потому что в ее мечтах он был сочетанием Васи и Миши – да-да, оказывается, и в ее муже было что-то, что нравилось ей! А на деле рот у Гены был слишком влажным, руки нетерпеливо дрожащими, а движения лишены благородного порыва, способного уверить, что именно она, Марина, важна для него в этот момент. Казалось, если бы ее заменили сейчас кем угодно другим, хоть даже той бесцеремонной девицей из кофейни, что косо и протяжно посмотрела на Гену, то он даже не заметил бы ничего – до того был поглощен собой и своими ощущениями. Ни с Васей, ни с Мишей Марина такого не чувствовала, и даже не знала, что так бывает.

Несколько секунд Марина наблюдала за собой, будто со стороны, а потом не говоря ни слова открыла дверь и, ускользая от Гениных рук, вышла из машины. Он тяжело, исподлобья посмотрел на нее, опираясь руками на водительское сидение.

– Пойдем ко мне, – хрипло сказал он.

– Выходи, – сказала Марина.

Он стал торопливо выбираться из салона, а Марина, наоборот, как только он оказался снаружи, снова села за руль. Заблокировала двери, завела мотор, и не обращая внимания на Гену, дергающего за ручки и что-то кричащего ей, стала отъезжать с места парковки.

Выехала с вдруг ставшего ненавистным двора, но поехала не в сторону дома, а снова вернулась в город. Остановилась у ближайшего ювелирного салона и купила кольцо с крупным бриллиантом. А что? Давно хотела. И она даже не собиралась скрывать этого факта от Миши, и пусть бы он только попробовал высказать ей свои претензии.

Но Миша и не подумал в чем-либо упрекнуть Марину, когда она вечером сообщила ему о покупке.

– Ладно, – сказал он, – как-нибудь выкрутимся.

И в этот момент она наконец испытала чувство вины перед ним – и за кольцо, и за Гену и за то, что хотела устроить ему очередной скандал, а он так великодушно предоставил ей шанс его избежать и не чувствовать себя после него еще хуже, чем до него.

– Приезжай домой, – вдруг попросила Марина, – хотя бы на день.

Миша приехал даже не на день, а на целую неделю.

Сначала Марине нравилось видеть его дома, готовить ему, лежать в его объятиях засыпая, но к концу недели стала замечать, как снова начинает придираться к нему, раздражаться из-за его слов и поступков, и была рада, когда в понедельник он снова уехал в Кемерово.

Все это продолжалось до самого Нового года: Марина то скучала по Мише, то не могла его видеть, то просила, чтобы он приехал домой, то мечтала о том дне, когда он наконец уедет хотя бы ненадолго, то вела себя как рачительная домохозяйка, то за день спускала небольшое состояние на тряпки, украшения и косметику. Она сама так устала от этих метаний, что иногда не знала, куда себя приткнуть, чтобы хоть недолго отдохнуть от самой себя. Небольшую передышку давали сны, в которых она видела себя снова плавающей в зеленом море, и просыпаясь утром, носила в себе какое-то время зыбкое состояние покоя, которое однако вмиг разрушалось любой случайной мелочью.

В конце декабря ей не хотелось ни праздников, ни гостей, ни суматохи – лечь бы