— Все в порядке, сынок. Все в порядке, — приговаривал Джейк.

Николь шептала нежные и ласковые слова на ушко малыша, тоже стараясь успокоить.

Но вот Роберт открыл глазенки. Увидев обеспокоенного отца, он крепко обнял его за шею и прижался всем тельцем к широкой груди.

— Успокойся, сынок, мы с тобой. Тебе снился дурной сон, всего лишь сон.

Но мальчик ничего не говорил. Хлопая сонными глазками, он не совсем понимал, как это в его комнате вдруг оказались и папа, и Николь. Он протянул сжатый кулачок в сторону девушки.

— Что такое, Роберт? — спросила она.

— Вот, — произнес наконец мальчик и разжал кулачок. На ладошке лежала мама из игрушечного семейства фермера.

— Забери ее, — в глазах мальчика заблестели слезы. — Мне не нужна игрушечная мама. Мамы всегда уходят. И ты тоже уйдешь, я знаю.

Николь взяла фигурку, согретую ручкой малыша. Она посмотрела на Джейка. Глаза защипало, горло сдавило беззвучное рыдание. Но что она может ответить? «Нет, я никогда не оставлю тебя»? — когда она прекрасно знает, что скоро действительно придется проститься с этим домом.

— Да, Робби, мне придется уехать, — тихо сказала Николь.

Скулы опять резко обозначились на лице Джейка. Николь видела, что он тоже взбудоражен, но не знает, что сказать сыну, чтобы его успокоить.

А мальчик все смотрел с обидой и укором на Николь.

— Ведь ты уйдешь? Уйдешь, как все мамы?

— Не бойся, малыш, я уйду только тогда, когда ты захочешь этого. — Она наклонилась и поцеловала Роберта в лобик. Затем встала и тихо вышла из комнаты.

Прошло больше часа, прежде чем Джейк присоединился к ней на кухне, Стараясь согреться, Николь надела толстый пушистый свитер. Но это не помогло, и сейчас она держала в руках кружку горячего кофе, надеясь и согреться, и успокоиться.

Джейк тоже налил себе кофе и сел напротив Николь.

— Я больше ничего не могла ему сказать. — Девушка чувствовала себя виноватой. Казалось, что она сделала что-то не так, не смогла успокоить мальчика.

— Я тебя понимаю, — спокойно произнес Джейк. Он чуть подался вперед и накрыл ладонями руки расстроенной девушки.

— Прости меня.

Николь, сама не знала, за что просит прощения и отчего слезы наворачиваются на глаза. Было жалко всех. И маленького мальчика, которому снятся кошмары, в которых мать делает ему больно, обманывает, бросает, хотя на ночь он крепко сжал в ладошке игрушечную маму. И отца, отчаянно пытающегося сделать все, чтобы помочь своему ребенку, но у которого не очень-то это получается. И было жалко себя. Особенно когда Джейк отнял руки и холод одиночества снова сковал ее. Когда мужчина встал из-за стола, Николь захотелось разрыдаться.

Но вместо того чтобы уйти, Джейк обогнул стол и подошел к девушке. Он поднял ее на руки, сел на стул и опустил к себе на колени. Николь крепко прижалась к нему и глубоко вздохнула.

— Прости, — повторила девушка, чувствуя, что не в силах больше сдерживаться. Слезы градом закапали ему на рубашку.

Джейк положил ее голову себе на плечо и аккуратно вытер слезы.

— Неужели наша гордая и отважная Николь плачет? Не верю своим глазам.

Эти слова согрели ей душу. Николь понимала, что слово «отважная» вряд ли ей подходит. Это слово не подходит тому, кто не может помочь ребенку, кто не в силах облегчить его боль.

— Не плачь, малышка. Ты не виновата, что Роберта преследуют такие сны. Другая стала их причиной.

Джейк поглаживал девушку по голове, совсем так же, как только что гладил сына.

— Ты просишь у меня прощения. Но это я должен делать. Вместо того чтобы оставить в покое, я снова и снова терзаю тебя разговорами об отъезде.

— Жалеешь, что я вызываю в тебе нормальные человеческие чувства? — спросила Николь, сама удивляясь, с каким нетерпением и страхом ждет ответа.

— Да, — немного поколебавшись, ответил Джейк. — Наверное, я больше боюсь за себя, чем за сына.

У Николь как бы оборвалось что-то внутри, но он смущенно продолжил:

— Жалею, жалею и очень, потому что вместо того, чтобы думать о сыне, постоянно думаю только о тебе…

Николь выпрямилась, а когда Джейк снова попытался притянуть ее к себе, поднялась с его коленей.

— Если ты хочешь найти мне замену, пожалуйста, сделай это скорее.

Девушка медленно поднялась в свою комнату. Прислонившись спиной к двери, она осталась наедине с собой, своими мыслями, своим одиночеством и холодом.

Николь выключила двигатель, и пикап замер около дома. Гулливер, который сидел на заднем сиденье, ткнулся в шею холодным влажным носом, довольный, что закончилась утомительная тряска.

Роберт засмеялся.

— Ты видишь, Гулливер любит тебя.

— Очень хорошо, — сказала Николь, открывая дверцу и выпрыгивая из машины. — Не хотела бы я иметь такого большого и зубастого врага.

— А еще очень сильного и бесстрашного, — в глазах Роберта прыгали веселые искорки.

Николь улыбнулась. Приятно видеть, что от ночных кошмаров не осталось и следа. Мальчик смеется и радуется жизни. Наверное, помогло и то, что за завтраком Джейк сообщил, что сегодня Джейсон привезет на ферму их лошадей. Теперь они смогут все вместе кататься верхом.

— Гулливер любит тебя, ты разрешила ему поехать в город за покупками, — объявил Робби, спрыгивая на землю. Его пушистый друг последовал за ним.

— Да нет. Это тебя он должен благодарить за идею.

Николь взяла пакеты с покупками и направилась к дому. Мальчик, довольно улыбаясь, бежал за ней.

Когда они открыли дверь, то услышали, что телефон звонит вовсю.

— Я возьму трубку! — крикнул Роберт и поспешил к телефону.

— Вы ошиблись номером, — услышала Николь его голосок.

Через час к прогулке верхом все было готово. Николь сложила в корзину еду, бутылки с водой и большую скатерть. Теперь они с Робби сидели на кухне и с нетерпением ждали приезда мужчин. Наконец послышался долгожданный шум подъезжающей машины. Они побежали на крыльцо и увидели, как Джейк и Джейсон выбрались из кабины небольшого грузовика и собирались выводить лошадей, которые испуганно топтались в прицепе. Но больше всего Николь поразило выражение лица Джейка.

Она впервые видела, чтобы этот рассудительный, пожалуй, даже суровый мужчина так по-детски радовался. Странное все-таки создание человек, порой достаточно немногого, чтобы почувствовать себя счастливым.

Вскоре лошадей вывели, успокоили, и можно было отправляться на прогулку. В детстве семья подруги Николь часто устраивала верховые прогулки, и Николь уверенно чувствовала себя в седле.