Тишина, воющий за окном ветер, бегающие по стенам тени…

Некоторое время мы молча отдавали дань напиткам.

Голова моя казалась чугунной от усталости и треволнений этого бесконечного дня. Исмир временами терял над собой контроль и начинал горбиться, зато Петтер от кофе хоть немного порозовел.

— Итак, — начала я, допив последний глоток ромашкового настоя. — Господин Исмир, вы что-то говорили о «клыке огня», верно? Не хотите рассказать поподробнее?

Исмир усмехнулся устало. Кремовый аромат сандала словно выцвел до грязно-желтого оттенка, каким бывает застиранное белье.

— Полагаю, тут вас сможет просветить наш юный друг, — он кивнул на Петтера. — Не так ли?

Петтер молчал, пряча взгляд в чашке с кофе. Тени причудливо ложились на его лицо, делая юношу почти стариком.

— Не могу, — наконец вымолвил он. Тяжело сглотнул — кадык прокатился яблоком — и признался через силу: — Клятва!

А в непрозрачной глубине ладана не разобрать ничего.

— Вот как? — тон Исмира внезапно сделался таким ласковым, что я поморщилась. — Следовательно, вы не жаждете отрекаться от заговора?

«Забавно, — подумала я, борясь с усталостью, — его манера выражаться временами сильно меняется. Порой он говорит, словно в романах прошлого века, а иногда совсем по-современному».

Впрочем, разгадка лежала на поверхности. Надо думать, в последний раз Исмир вращался в человеческом обществе не один десяток лет назад, поэтому временами сбивался на тогдашнюю выспреннюю речь.

— Исмир, — я сочла, что для пущей доверительности можно пренебречь условностями, — прекратите давить на юношу, это все равно ничего не даст.

— Вот как? — он поднял брови в преувеличенном удивлении. И марь — ненависть — заклубилась вокруг него отравленным облаком. — Следовательно, он упорствует, а вы его в этом поддерживаете? И как прикажете это понимать?

— Петтер, — ровным тоном попросила я, подавив желание расколотить чашку о голову одного твердолобого дракона. — Будьте добры, покажите свое правое запястье господину Исмиру!

Юноша молча отставил чашку и принялся закатывать рукав.

Исмир наблюдал за ним с таким плотоядным интересом, что желание сказать гадость стало почти непреодолимым. В конце концов, Петтер совсем недавно спас ему жизнь, к тому же рискуя собственной рукой!

Меня крапивой хлестнул запоздалый страх. Надо думать, Петтера спасло только то, что Ингольв даже не подумал отдать ему приказ не вмешиваться. К тому же, если задуматься, присягал Петтер не лично полковнику, а Хельхейму. Другой вопрос, чего стоило юноше переступить через себя…

Увидев знак на запястье Петтера, Исмир выругался, впрочем, почти прилично (не иначе, как от удивления).

— Огонь Сурта! — пробормотал он и кивнул. — Хорошо, я понял. Мирра, у вас есть еще лед?

Я задумалась. Замороженной воды в «Уртехюс» не осталось, зато имелся запас замороженного молока (люблю молочное мыло, ничего не могу с собой поделать!). Коров здесь нет, зато овцы и козы водятся в изобилии, так что с поставками ценного продукта перебоев не было.

Пришлось вынимать запасы и щедро предлагать дракону.

На белый непрозрачный лед Исмир покосился с некоторым удивлением, но привередничать не стал. Завернул в салфетку и прижал к ране.

Аромат топленого молока и карамели заставил меня сглотнуть слюну. Надо было и правда отправить Петтера в булочную!

Теперь же приходилось довольствоваться пищей для ума, зато последней было вдоволь.

— Хорошо, — Исмир откинулся на спинку стула, прикрыл глаза и заговорил негромко, но так, что пробирало ощущение смутной и неотвратимой беды. — Я расскажу вам все. Знаете, Мирра, это очень странный заговор. Поначалу я считал, что никакого заговора не существует. Слишком это все… — он неопределенно взмахнул рукой. — Слишком напоминало самодеятельный театр. Какие-то опереточные революционеры, тайные собрания, разговоры о величии людской расы… Любопытно, но малореально. Убийство мэра заставило меня взглянуть на все это иначе, однако было непонятно, кому и зачем понадобилось его убивать. Вряд ли к этому действительно были причастны заговорщики, они бы не стали обставлять убийство с такой театральностью. Им ни к чему привлекать внимание. Потом я решил, что наткнулся на след настоящего заговора — когда вы, Мирра, сообщили мне о контрабанде.

— Контрабанде?! — я дернулась так, что едва не смахнула на пол посуду. — Но ведь…

— Я счел, что канал контрабанды используют для нелегальной поставки оружия в Хельхейм, — будто не слыша, продолжил Исмир. И я сочла за лучшее замолчать, внимая его негромкому повествованию. — Как оказалось, я снова ошибся. Те, кто организовал поставки дешевого вина и прочих безделушек, меньше всего думал о революциях. Просто жадные людишки, которые точно не стали бы связываться с чем-то посерьезнее поддельных товаров. И я очутился в странной ситуации — из этой истории торчало множество нитей, но я никак не мог ухватиться за ту единственную, которая позволила бы мне распутать весь клубок. Я уже совсем отчаялся, и тут убили Уннер! Для меня это оказалось нежданной удачей.

Петтер беспокойно шевельнулся, но я успокаивающе тронула его за плечо, и юноша затих. Только прикусил губу и сжал кулаки, а свежий терпкий аромат тимьяна горчил печалью.

— Продолжайте, — попросила я тихо, хотя дракон, кажется, не видел и не слышал никого вокруг. Он говорил сам с собой, себе же объясняя и заново переосмысливая события последних недель.

— Когда Сольвейг указала на доктора Ильина, я был в замешательстве. Ильина и Ингрид я числил в союзниках. — Дракон прервался, отпил ликера и пояснил: — Разумеется, я не зря плыл на одном корабле с ними! Эта парочка — шпионы Мидгарда.

Чтобы промолчать, мне пришлось вонзить ногти в ладони.

Пахло от него холодно и резко — свежими листьями петитгрейна — кисло с легкой горчинкой. И немного уверенной ясностью можжевельника.

— Мидгард сейчас в союзе с нами против Муспельхейма, а государственный переворот в Хельхейме, разумеется, этот союз разорвет. Мидгард это не устраивало, так что они прислали своих людей. Кстати говоря, главная в этом тандеме — Ингрид, доктор у нее на подхвате.

— Превосходно! — не сдержалась я, растирая виски. — Заговорщики, шпионы, контрабандисты. И обо всем этом я узнала всего несколько дней назад!

— Я не мог вам доверять, — откровенно признал Исмир, и свежая кислинка лайма свидетельствовала о его искренности. — Вы — жена одного из главных заговорщиков.

Пришлось это проглотить. Глубина пропасти, на краю которой я оказалась, завораживала и ужасала. От мысли, что совсем недавно я слепо шла над обрывом, становилось нечем дышать. В этой игре я была даже не пешкой, а всего лишь скипетром в руках у короля.

И вина — приторная, душная, с гадким привкусом болотной воды — от понурившегося Петтера. Я понимала, что он не мог мне обо всем рассказать, и все же не могла избавиться от иррациональной обиды. А Ингольв и вовсе распорядился моей судьбой и судьбой сына так легко и непринужденно, словно мы — всего лишь его вещи. Ударить бы мужа — изо всех сил, чтобы он умылся кровью! Впрочем, его дальнейшая судьба и так будет незавидна.