— Вы же сами намочили кресло, — напомнила я, с трудом сдерживая смех (признаю, нервный).

Беспорядок в «Уртехюс» сполна компенсировался незабываемым видом дракона в этот момент.

— Мирра! — рыкнул Исмир раздраженно.

Надо признать, мое имя идеально приспособлено для рычания.

— Да? — подняла брови я, потом предложила миролюбиво: — Давайте я сварю еще кофе, а вы пока успокоитесь и расскажете все по порядку.

Исмир только пожал плечами. Пришлось принести ему второй стул. Выпить кофе можно было и в лаборатории, но там было не прибрано и к тому же по-прежнему воняло нимом.

Поставив перед гостем кофе, смешанный со сливками и льдом, я устроилась напротив. Мой напиток, в отличие от холодного кофе Исмира, был обжигающе горячим.

Я сделала глоток и заметила, как ноздри Исмира затрепетали, жадно принюхиваясь к пахнущему корицей и медом пару над моей чашкой.

Дракон усмехнулся, поднял на меня глаза. От него потянуло ароматом яблоневого цвета — благоуханными лепестками и набухшими почками.

Пришлось напомнить ему о делах.

— Что вам рассказал доктор Ильин? — поинтересовалась я, наслаждаясь греющим пальцы теплом.

Лицо Исмира разом сделалось ледяным. Казалось, на коже проступил самый настоящий иней, и вокруг распространился запах мяты — хрустящий, как свежий снег под каблуком.

Надо думать, доктор не спешил откровенничать…

— Все, — проронил дракон.

И замолчал, допивая свой кофе.

Я тоже не торопилась нарушить звенящую тишину. Искоса поглядывала на дракона и думала о том, как много в жизни решает случай. Если бы племянник Исмира остался жив или хотя бы умер на день позже, то не было бы ни безобразной сцены на берегу, ни драки, ни тягостного объяснения… Не было бы и того отчаяния, которое толкнуло меня в объятия Петтера.

Случайность или закономерность — знают только норны. Я уже ни о чем не жалела.

— О чем задумались, Мирра? — поинтересовался дракон, забирая у меня как-то незаметно опустевшую чашку. Прикосновение его пальцев было приятно, но уже не заставляло меня краснеть и прятать глаза.

— О выборе, — ответила я честно. — Вы верите в судьбу?

Исмир поднял брови, кажется, сбитый с толку такой неожиданной переменой темы.

— Нет, — покачал головой он. В ухе ярко блеснула серьга. — Все зависит от нас. Следует зубами и когтями цепляться за свой шанс. Не сумеешь — изволь не винить богов.

— Понятно. — Я улыбнулась печально и встала. — Хотите выпить еще чего-нибудь? Или наконец расскажете?

— Любопытно? — судя по голосу, Исмир забавлялся.

— Разумеется! — с достоинством согласилась я. И призналась: — Ничего не могу с собой поделать.

Он ко мне подошел подчеркнуто медленно, каждым шагом и жестом будто предлагая: «Ну же, беги!»

Надо думать, Исмир пришел в «Уртехюс» отнюдь не делиться сведениями.

Я с трудом заставила себя остаться на месте. Даже не дрогнула, когда Исмир положил руки мне на плечи.

— Вы любопытны, как кошка, — хмыкнул он. Густой мед жасмина не оставлял сомнений, что сейчас произойдет.

— Не нужно! — попросила я тихо, не пытаясь увернуться. Дракона попытка бегства только раздраконит. Я усмехнулась — забавная игра слов! — и в этот момент он меня поцеловал.

Поцелуй словно пах насыщенно, сладко, ванильно — как пахнет разгоряченное чистое тело. И одновременно горчил на губах, как иногда горчит мёд.

Чувственность, смешанная с презрением. И не разобрать, меня ли презирал Исмир или себя — за то, что ничего не мог с собой поделать…

Я его не отталкивала, однако и отвечать не стала.

Дверь распахнулась рывком и с размаху ударилась о стену, едва не слетев с петель.

Я ничего сообразить не успела, зато Исмир отреагировал мгновенно: оттолкнул меня в сторону и стремительно повернулся.

Упала я прямиком в многострадальное кресло, но в тот момент меня меньше всего волновало намокшее платье.

На Исмира с воплем ринулся Ингольв — озверевший, с перекошенным лицом и с кинжалом наперевес. Запах раскаленной меди и горячих углей — ярость — словно висел в воздухе едкой гарью.

Бледный Петтер замер в дверном проеме.

Боги, милосердные мои боги, что происходит?! Как Ингольв с Петтером здесь оказались? Что вообще тут творится?!

Ингольв резко выдохнул, взмахнул кинжалом, а дракон успел только выставить вперед руку, прикрываясь от удара. Что-то отвратительно зашипело, и к вони металла добавился смрад паленых волос и чуть подгоревшего мяса.

Надо думать, я завизжала — так, что от собственного вопля зазвенело в ушах.

Петтер сжал кулаки, но не двинулся с места.

Исмир с Ингольвом на мой крик не отреагировали, им определенно было не до того. Дракон рыкнул, с силой отшвыривая Ингольва. Тот пролетел через всю комнату и впечатался в столик с готовыми заказами.

Разъяренный Исмир бросился к Ингольву, который барахтался на полу, пытаясь встать.

Я бы залюбовалась гибкими движениями дракона, если бы мне не было так страшно.

Вокруг Ингольва были эффектно разбросаны остатки столика, валялись бутылки с маслами и разноцветные мыльца.

И мне вдруг стало жалко до слез, что уничтожено все, над чем я трудилась последние два дня. Глупо, правда? Жалеть о косметике, когда в «Уртехюс» сцепились мой муж и дракон!

— Тварь! — выдохнул Ингольв, с некоторым трудом поднимаясь на локте, и неловко отмахнулся кинжалом.

Исмир отчего-то с рыком отшатнулся и, должно быть, вступил в масляную лужу или оскользнулся на кусочке мыла. И с коротким ругательством полетел на пол.

Ингольв мгновенно воспользовался представившейся возможностью: рванулся к оглушенному падением Исмиру, навалился всем телом, своей массой не давая дракону даже толком шевельнуться.

— Ну что, тварь? — Ингольв ухмыльнулся торжествующе, и от вида его перекошенного лица я почувствовала дурноту. Муж поднял кинжал, тускло горящий багровым и оранжевым светом.

— Иди к Сурту! — придушенно выдавил Исмир.

— Ты сам к нему сейчас отправишься! — Ингольв упивался своей победой и беспомощностью дракона, не торопясь наносить решающий удар. — Ты ведь узнал этот ножик, да? Если я убью любовника своей жены, тут даже драконы не придерутся. А потом будет поздно!

Я с трудом сдержала нервный смех. Настоящий любовник замер за спиной мужа, о чем последний даже не подозревал.

— А потом я прирежу эту… — продолжил Ингольв весело. Надо думать, крайне неприличный эпитет относился ко мне.

Резкая боль ударила меня в сердце. И это мой муж, отец моих детей!