Я поймал его и шлепнулся на землю, удерживая цилиндрический предмет поднятым над головой. Огонь опалил мне спину, и я с ревом чистой ярости развернулся. Свободной рукой набросил лианы и нанизал виновника на шампур, как цыпленка-барбекю. Боль лизнула меня по позвоночнику, и я улыбнулся, питаясь собственными повреждениями.

Я переключил свое внимание на Короля, довольный тем, что именно я должен расправиться с этим ублюдком. Король поднял руки, и магия разлилась по толпе Черных Карт, умножая их число вдвое.

Какого хрена?

Я замахнулся кулаком на ближайшего ублюдка, и моя рука пролетела сквозь дымку, когда он испарился. Заклинание иллюзии было более мощным, чем я когда-либо видел, и это сбивало с толку. Я размахивал влево и вправо, мои кулаки врезались в лица, некоторые настоящие, некоторые нет.

Лоза зацепила мою руку, и я отшатнулся назад на шаг, крепче вцепившись в Плащаницу другой рукой. Я использовал свою магию земли, чтобы перерезать лозу, и опустился на одно колено, положив свободную руку на землю. Острые деревянные колья вырвались вокруг меня по кругу, и каждый неудачливый сосунок, оказавшийся рядом со мной, встретил свой конец, а миражи развеялись по ветру.

Культ сомкнул ряды вокруг меня, и я вглядывался в лица старых и молодых. Я не узнал никого из Авроры; эти ублюдки были из города, и их взгляды были устремлены на Плащаницу в моем захвате, словно они знали, что это такое. Но из-за стены из кольев, воздвигнутой вокруг меня, они не могли приблизиться.

Раздался крик боли, и мое нутро сжалось, когда я встал, приподнявшись на земляной платформе в поисках источника шума. Муфаса отбивался от ледяных лезвий, когда они снова и снова вонзались в него. Его рука и шея сильно кровоточили, и, несмотря на огонь, пылающий из его ладоней, на него надвигалось слишком много Черных Карт, чтобы остановить их всех. Это был лишь вопрос времени, когда один из них нанесет смертельный удар.

Лозы хлестали вокруг меня, когда Черные Карты пытались обстрелять меня огненными шарами и деревянными кинжалами, но среди этих придурков не было ни одного слишком сильного, чье внимание было приковано ко мне. Я отражал все, что они бросали, но проблема заключалась в их численности.

Глаза Короля остановились на Леоне, и, когда его лицо изменилось со старого на по-детски юное, урод поднял ладони, и невероятно мощная магия воды устремилась к Леону.

— Лови, Муфаса! — крикнул я, и его глаза встретились с моими за полсекунды до того, как я бросил Плащаницу.

Он подпрыгнул в воздух с воплем, поймал его, как питбол, и упал на землю, прижав его к груди. Магия воды Короля была отражена, словно Леон стоял в пузыре из твердой стали, и налетела на него, как волна, разбивающаяся о скалу. Лев ухмыльнулся, подняв ладонь, полную пламени, пытаясь сдержать культистов, когда их нападение началось снова. Плащаница могла остановить украденную магию Короля, но она ничего не могла противопоставить природной стихийной силе последователей.

Данте раздувал бурю за пределами его территории, отрезанной от Льва рядами и рядами Черной Карты. Он снова и снова направлял на них удары молний, но казалось, что половина этих ублюдков состояла из ничего. Вскоре он прорвал их ряды и помчался в сторону Леона, схватив его руку в свой захват. Как только они разделили власть, игра изменилась. Огонь Леона вспыхнул, и Данте напитал его чистым кислородом, который закрутился вокруг него, пока огромное огненное пламя не поднялось к деревьям. Оно пронеслось сквозь толпу, и сектанты разбежались, их крики боли вызвали ухмылку на моем лице, так как я питалась каждой каплей в воздухе.

Мой взгляд привлек Габриэль, который пронесся над головой с распростертыми крыльями, направляясь к Королю.

— Сюда! — позвал он Леона, и Лев подбросил Плащаницу в воздух.

Паника пронзила меня, когда лоза хлестнула по ней от Короля, и этот засранец сбил ее с курса и отправив в грязь. С воплем решимости я перепрыгнул через барьер, который построил вокруг себя, взорвав огромные столбы в земле, чтобы перебежать через них. Я помчался через толпу, перепрыгивая с одного на другой так быстро, как только мог. Я зафиксировал Плащаницу в прицеле и, вытянув пальцы, нырнул в воздух. Она попала мне в руку, и я с удовлетворением обхватил ее пальцами, упав на нескольких членов Черной Карты и раздавив их под собой.

Я заправил Плащаницу в заднюю часть джинсов и отправился в путь, разбивая лица и подпитывая свою магию их болью. Кровь хлестала, слезы лились, когда они пытались отбиться от меня, но я был машиной, созданной для разрушения, и у них не было ни единого шанса против меня.

— Черт! — донесся до меня голос Габриэля, и я поднял голову, обнаружив, что он прижат к дереву сетью лиан, наброшенной Королем. Он был почти в тридцати футах над культом, и лианы обвились вокруг его рук, груди и шеи, сжимая его там и выкачивая жизнь. Он дико сопротивлялся, но я видел, как близок он был к смерти. Похоже, ему оставалось совсем немного до того, как его окончательно трахнут.

Я стиснул челюсти, поднялся на ноги и пробился сквозь толпу, раскалывая землю, чтобы убрать уродов со своего пути. Я столкнулся с Данте и чуть не рухнул на колени, но он поймал меня за руку и поднял на ноги.

На его лбу выступили бисеринки пота, когда он сосредоточился на подпитке огненного торнадо, который все еще прорывался сквозь этих ублюдков.

— Забрось меня туда, — я указал на Габриэля, и глаза Данте расширились, когда он заметил его. — Сейчас же Инферно! — крикнул я, и он потерял концентрацию на торнадо, заставив свою магию воздуха пронестись под моими ногами и на большой скорости направить меня к дереву. Мощный поток воздуха надавил на меня, и я зарычал, когда Король попытался сбить меня с курса.

Я создал в своих руках два деревянных лезвия, приготовившись к столкновению со стволом дерева впереди меня, а затем вонзил их в кору. Я крепко ухватился, затем заставил дерево послушаться моей команды: его кора сдвинулась, чтобы сделать мне опоры для рук и ног.

Я забрался на верхушку дерева, пока Габриэль, задыхаясь, затаскивал себя на ветку под ним. Я достал