М а р и ш к а. Просто ее надо чуть-чуть смазать.

Г и з и. Видите ли… Моя калитка скрипит неспроста. Ее скрип имеет весьма определенное назначение. Он выполняет, так сказать, служебную роль. Как вам известно, основной круг моих клиентов — сборщики смолы. Это весьма милые и вполне порядочные люди, но по своей природе они несколько медлительны. Скрип калитки сигнализирует о приходе клиента. Понимаете? Клиент открывает калитку, она скрипит, это в свою очередь заставляет предыдущего клиента поторопиться. Теперь представьте, что я смазала калитку. Калитка не скрипит, следующий клиент ждет, предыдущий не торопится, в результате я несу материальный ущерб.

Т о о т. А другого способа поторопиться нельзя придумать?

Г и з и. Старый способ вернее, господин Тоот.

Т о о т. Понимаю. Вы хотите, чтобы мы возместили материальный ущерб? Какую сумму он может составить?

Г и з и. Что вы! Этого я никогда себе не позволю. Я всего-навсего обрисовала ситуацию. Мне только доставит удовольствие сделать что-нибудь для такого человека, как вы, господин Тоот. До свидания, господин шеф пожарной команды.

Т о о т. Сердечно благодарю вас.

Г и з и  и  Л е р и н ц к е  уходят.

М а р и ш к а. Всего доброго. (Крайне растрогана, глядя им вслед.) Сколько в них души, отзывчивости! Как они тебя любят, мой милый Лайош. Что нам еще осталось сделать по списку?

Т о о т (достает листок, читает). Сказать тетушке Сюч насчет собаки.

П о ч т а л ь о н. Я ей посоветовал отвести ее к леснику — она не хочет.

А г и к а. Собака?

П о ч т а л ь о н. Тетушка.

М а р и ш к а. Что же ты сделал?

П о ч т а л ь о н. Пришлось задушить.

А г и к а. Тетушку?

П о ч т а л ь о н. Собаку… Надо было тетушку?

М а р и ш к а (в ужасе). Что вы! Бог с вами.

П о ч т а л ь о н. Ради господина Тоота я с удовольствием.

Т о о т. Спасибо, но это уж слишком… Что у нас еще?

А г и к а. Я бегала на автобусную станцию и договорилась с водителями, что они эти две недели не будут гудеть у нашего дома.

Т о о т (доволен). Отлично, дочка. (Маришке.) А что старуха Кастринер со своей ручной мельницей для мака? Ты ей сказала?

М а р и ш к а. Обещала не молоть.

Т о о т (прислушивается). Сдается мне, она уже мелет.

М а р и ш к а. Не может быть. Я помогла ей намолоть на две недели вперед.

Т о о т (раздраженно). Что же в таком случае я слышу?

Тишина. Все прислушиваются.

(Почтальону.) Это ты?

П о ч т а л ь о н. Что — я?

М а р и ш к а. Ты сопишь!

П о ч т а л ь о н. У меня больные легкие. Я так дышу. С хрипом.

Т о о т. Вот что, мой дорогой. Отныне ты будешь делать вдох у дома профессора Киприани, а выдох — у дачи Штубенхамера.

П о ч т а л ь о н. Это очень большое расстояние.

Т о о т. Да, немалое.

П о ч т а л ь о н. А если я задохнусь?

М а р и ш к а (с яростью тигрицы). Задохнешься — значит, задохнешься. Пока мой единственный сын сражается на фронте, чтоб я не слышала твоего сопения у нашего дома…

П о ч т а л ь о н (пятясь). Нет, нет… Ради господина Тоота — на все готовы… (Исчезает.)

М а р и ш к а (сердито). Другого задушить он может, а самому чуть-чуть задохнуться — так нет. Как тебе это нравится?

Т о о т. Не волнуйся, Маришка. У него здесь (показывает на голову) не все в порядке, но человек он добрый. (Помолчав.) Тихо как!

М а р и ш к а. Тихо.

А г и к а. Скорее бы приехал господин майор!

М а р и ш к а (Агике). Дай отцу сигару.

Агика приносит сигару, Тоот закуривает, Маришка чистит бобы. Все трое блаженно молчат.

А г и к а. Завтра в это время он будет уже здесь.

М а р и ш к а. Мы создадим ему полный покой.

Т о о т. Полный. Я ручаюсь.

М а р и ш к а. Теперь я совершенно спокойна.

Т о о т. Я тоже. (Потягивает сигару, прислушивается.) Слышите? Что-то сопит… Или стучит?

М а р и ш к а. Что?

Все прислушиваются.

Т о о т. Будто что-то капает. Капает или трещит.

А г и к а (весело). Дорогой папочка, это бобы трещат.

Все улыбаются.

М а р и ш к а (откладывает бобы в сторону, благоговейно смотрит на мужа). Какой у тебя слух, мой дорогой Лайош!

А г и к а (вдруг). Какой он — майор?

Т о о т. Что значит — какой?

А г и к а. Как следует его величать — милостивый государь, как профессора Киприани, или ваше сиятельство, как нашего герцога?

Т о о т. Думаю, его следует величать просто — господин майор.

М а р и ш к а. Или — дорогой господин майор.

А г и к а (разочарованно). Только-то? А я думала: майор это… это что-то очень важное…

Т о о т. Правильно. У профессора нет ничего, кроме учености, у герцога Люксембургского — всего-навсего леса. Майор же — командир! На петлице у него золотая звезда. Он офицер.

А г и к а (как эхо). Офицер… (Все с большим воодушевлением.) Офицер! Офицер!

Т о о т. Успокойся, дочка.

М а р и ш к а (встрепенулась). Слышите?

Т о о т. Что там еще?

М а р и ш к а. Не пойму.

Все прислушиваются.

А г и к а. Можно я скажу? Сердиться не будете?

Т о о т. Говори, дочка.

А г и к а. Это сопит твоя сигара.

Т о о т (сконфужен). Сигара не может сопеть, в крайнем случае она пыхтит.

А г и к а. А когда попадает слюна, то сопит.

М а р и ш к а. Как ты разговариваешь с отцом, доченька? Твой отец не выделяет слюны.

Под взглядом родителей Агика втягивает голову в плечи. Тоот незаметно гасит сигару. Маришка и Агика делают вид, что ничего не заметили. Вновь у всех на лицах выражение умиленности.

А г и к а. Тихо-то как, господи.

М а р и ш к а. Тишина густая, как черный бархат.

Т о о т. Добро пожаловать, господин майор.

Все идут в дом. Сцена освещения. Появляется  п о ч т а л ь о н  с письмом в руках.

П о ч т а л ь о н (читает). «Не сердитесь, дорогие родители, что каждый раз я о чем-либо вас прошу. Очень прошу вас во время разговора с господином майором не смотреть в сторону или поверх его головы. Как человек ниже среднего роста, он этого совершенно не переносит. Партизаны окончательно измотали его нервы». (Задумчиво.) Вот это дела. Господин Тоот как раз выше среднего роста. Отчего люди разного роста? Быть бы им всем одинаковыми. Но тут уж я ничего не могу поделать. Вот если бы приехал не один, а несколько майоров, один — низенький, другой — повыше, третий еще выше, то разница была бы не так заметна. А тут что делать? Бедный господин Тоот!.. Нет, не стану его огорчать. (Рвет письмо и бросает клочки в стоящую у угла дома бочку.)

Сцена высвечивается. Перед деревьями указатель: «Автобусная остановка». Появляются музыканты в бедных костюмах. Одетые по-праздничному, шествуют  Т о о т, М а р и ш к а  и  А г и к а. В руках у Агики цветы.

М а р и ш к а (смотрит на часы). Уже три. Сердце готово разорваться.

Т о о т. Тише! Автобус! Я слышал гудок.

М а р и ш к а. Я уже ничего не слышу.

Т о о т. Опять гудит!

А г и к а. Можно сказать? Папа, какой же гудок ты можешь слышать, когда водитель обещал не гудеть.

М а р и ш к а. Много болтаешь, Агика.

Т о о т. Волнуется, бедняжка. Как моя каска? Не запылилась?

А г и к а. Чуть-чуть. (Смотрит на отца с восхищением.) Боже, каким красивым может быть мой папа!

Шум мотора.

Т о о т. Едут! Уже близко!

М а р и ш к а. Вон — я уже вижу!

А г и к а (очарованно и с волнением). Офицер! Офицер! Офицер!

Т о о т (Маришке). Ты стой здесь! (Указывая на Агику.) Говорить будет она.

Все