— Она говорила вам, кто такой полковник Уэбстер и где он находится?

— Да, но вообще-то могла и не говорить.

— Что вы имеете в виду?

— А кто, вы думаете, устанавливал связь между посольством и странствующим полковником Уэбстером? Две или три смены отелей. Бесконечные ваши с миссис де Фрис передвижения — даже Витковски не мог за всем уследить.

— Значит, все сохранялось в тайне?

— На мой взгляд, избитая фраза «совершенно секретно» наложилась на не менее затасканный «приказ по части», Почему, вы думаете, я был так груб с Крэнстон?

— Я не знал.

— Я потребовал, чтоб она сказала, откуда оназнает. Даже угрожал ей разоблачением, а это нелегко, ведь у меня мать была алкоголичкой. Жуткая болезнь.

— Что она вам сказала?

— Сломалась, расплакалась, несла какую-то религиозную чепуху. Накануне она пьянствовала, так что сопротивление у нее было на нуле.

— Вы, должно быть, хорошо ее знаете.

— Хотите честно, Дру?

— Поэтому я и пришел, Бобби.

— Мы с женой были как-то на одном приеме в посольстве, и Марта — жена моя — заметила, что Филлис постоянно крутится у бара и набирается потихонечку. Я-то подумал, как еще нормальному человеку выдержать эти приемы, если не выпить, да я сам так делал, черт возьми. Но Марта оказалась проницательнее, она же наблюдала, что происходило с моей матерью под конец, и стала уговаривать меня попытаться помочь Филлис, которая страдает из-за «низкой самооценки» и так далее. Я попытался, но явно не справился.

— Значит, вы никому не говорили, кто я и в каком живу отеле?

— Боже мой, нет! Даже когда этот кретин, на которого работает Крэнстон, пришел вынюхивать о вашем персонале и ресурсах, я сказал ему, что понятия не имею, кто заменит вас. Я был рад, что Филлис сообразила держать рот на замке.

— А что он вынюхивал?

— Тут все выглядело законно, — ответил Дурбейн. — Черт, все же знают, отдел консульских операций следит не за меню на кухне посольства. Так вот, по его словам, один французский застройщик посоветовал ему вложить деньги в какую-то недвижимость, он и подумал, что ваши сотрудники могли бы проверить законность его действий. Это вполне в его духе, Дру. Крэнстон говорит, что он больше времени проводит за обедами с парижскими бизнесменами, чем с теми, кто мог бы принести нам пользу здесь.

— Почему он не обратился к Витковски?

— И так понятно — его вопрос не имеет ни малейшего отношения к безопасности; не может же он использовать отдел посольства для личных финансовых сделок.

— А я что — спица в колесе?

— Нет, скорее око недреманное, наблюдающее за внутренними операциями важного консульского отдела. — А значит, можете дать консультации персоналу относительно их поведения в финансовых и других вопросах. По крайней мере, такой вывод напрашивается из вашей официальной биографической справки.

— Надо ее переписать, — сказал Лэтем.

— Зачем? Там все так туманно.

Дру откинулся на спинку стула, выгнув шею, взглянул на белый потолок и вздохнул с облегчением.

— Приношу свои извинения, Бобби, серьезно. Когда я узнал от Филлис Крэнстон, что вы — один из двоих, кому она сказала обо мне, признаться, я поспешил с выводами — нет, позволил себе их сделать. Мне казалось, они подкреплены тем происшествием, что случилось на днях, когда нацисты чуть не убили меня в посольской машине с этим сукиным сыном... как его?.. Це-двенадцать. Расчет времени... показался мне смещенным.

— Так и было, — согласился Дурбейн, — потому-то нацисты приехали туда раньше нас...

— И как же это могло случиться?

— Це-двенадцать всему виной. Мы обнаружили это на следующее утро и включили в донесение. Ваш немец шофер сообщил высокочастотную градуировку нашего дублирующего внутреннего радио своим друзьям за много миль оттуда и оставил переключатель на «передаче». Они слышали все, что вы говорили с того момента, как вышли из посольства.

— Боже, как просто, а мне даже в голову не пришло взглянуть на радиопередатчик.

— А если в взглянули, увидели бы маленькую красную точку посередине, означающую «передачу».

— Проклятье!

— Бога ради, не надо себя винить. Вы столько пережили накануне вечером, было раннее утро, вы жутко устали.

— Неприятно говорить, Бобби, но это не оправдание. Когда доходишь до подобного состояния, в кровь впрыскивается весь адреналин — вот тогда-то ты и уязвим... Хотя странно, правда? Нацисты сосредоточились на Филлис Крэнстон.

— Почему странно? Она неуравновешена, а это благодатное состояние, чтоб перетянуть ее на свою сторону.

— А ее босс?

— Не вижу связи.

— Связь есть, дружище, есть. Боже ты мой!

— Если есть, — сказал Дурбейн, глядя на расстроенного Дру, — действовать нужно одним махом. Сосредоточьтесь на обоих: надавите на алкоголика и прижмите ее жадного амбициозного начальника. Кто-нибудь из них расколется, а вам не надо распыляться.

— Из-за вас, Бобби, с первой не получилось. Теперь займемся вторым. Свяжитесь с боссом Филлис и скажите, что переговорили, с теми, кто меня прикрывает. Скажите, мой помощник согласен проверить факты у нескольких банкиров, если он даст имя застройщика.

— Не понимаю...

— Если он не назовет имени — значит, не может. Назовет — узнаем, кто стоит за ним, кто его инструктирует.

— Сейчас сделаем, — сказал Дурбейн, взяв трубку и набирая номер офиса атташе. — Филлис, это я, Бобби. Соедини меня со своим пижоном — и еще, Филлис, к тебе это никакогоотношения не имеет. Здравствуйте, Банкрофт, это Дурбейн из центра связи. Я только что переговорил с главным экспертом Лэтема. У него хоть и дел по горло, он, кажется, сможет выдать пару звонков банкирам. Как зовут того брокера по недвижимости, который уговаривает вас вложить деньги?.. Ясно, да, ясно. Да, я скажу ему. Потом свяжусь с вами. — Дурбейн положил трубку и записал что-то в блокноте. — Его зовут Волтрен, Пикон Волтрен, из компании под этим же именем. Банкрофт просил передать вашему заместителю, что у консорциума этого Волтрена эксклюзивные права приблизительно на двадцать квадратных миль первоклассной недвижимости в долине Луары.

— Как интересно, — сказал Дру, повернув голову и глядя на стену.

— Уже много лет идут разговоры о том, что эти старые замки разваливаются, и никто не может себе позволить их восстановить. И еще, что у застройщиков слюнки текут от желания скупить земли, настроить десятки небольших усадеб и сорвать изрядный куш. Может, и мне вложить туда несколько долларов или, по крайней мере, натравить своего зятя, пусть разузнает.

— Зятя? — спросил Лэтем, вновь поворачиваясь к директору центра связи.

— Не важно, об этом неловко говорить. Вы бы понятия о нем не имели, как, кстати, и я, не будь он женат на моей дочери.