слишком стар. Он когда-то помогал повару, и вообще. Он умер.

— Умер — это один из способов назвать это. Ты помнишь вещи, которые он строгал?

— О, да — кукол и игрушки и все такое.

— Правильно. Он сделал попрыгунчика и использовал эти кристаллы вместо глаз. — Она подбросила кристаллы и поймала их. — Он всегда отдавал игрушки детям. Он был славным стариком. Я знаю, что случилось с тем попрыгунчиком. Людоед так и не узнал, но Горти рассказал мне. Так или иначе он переходил из рук в руки и попал в приют. Туда, где находился Горти, когда он был крохотным ребенком. Через шесть месяцев они были частью Горти — или он был их частью.

— А как же Уорбл?

— О, может быть год спустя Людоед начал интересоваться размножаются ли кристаллы, и что происходит, когда они это делают. Он испугался, что он отдал два больших, хорошо развитых кристалла, которые в конечном счете не были мертвы. Когда Уорбл сказал, что он вставил их в игрушки, которые он делал и что они сейчас у какого-то ребенка, он не знает где, тогда Людоед ударил его. Он потерял сознание. Старый Уорбл так больше и не проснулся, хотя умер он только через две недели. Никто не знал об этом, кроме меня. Я была там, за столовой. Я видела.

— Я никогда не знала, — выдохнула Банни, широко открыв свои рубиновые глаза.

— Никто не знал, — повторила Зина. — Давай выпьем кофе — послушай, дорогая! Ты так и не дождалась своего завтрака, бедняжка!

— Это ерунда, — сказала Банни, — это не страшно. Говори.

— Пошли на кухню, — сказала она с трудом поднимаясь. — Нет, не удивляйся, когда Людоед кажется бесчеловечным. Он — не человек.

— А что же тогда?

— Я дойду до этого. О кристаллах; Людоед говорит, что максимально точное определение того, как они делают вещи, растения и животных и тому подобное, это сказать, что они видят их во сне. Ты же видишь сны иногда. Знаешь, как предметы во сне иногда бывают ясными и отчетливыми, а иногда неясными или непропорциональными?

— Да. А где яйца?

— Здесь, дорогая. Ну так вот, кристаллы иногда видят сны. Когда их сны ясные и отчетливые, они делают довольно хорошие растения и настоящих крыс и пауков и птиц. Однако обычно это не так. Людоед говорит, что это эротические сны.

— Что ты имеешь ввиду?

— Они видят сны, когда они готовы спариваться. Но некоторые из них слишком — молодые, или неразвитые, или может быть просто не могут найти подходящую пару в это время. Но когда они видят при этом сны, они изменяют молекулы в растении и делают его похожим на другое растение, или превращают кучку земли в птицу… никто не знает, что они решат сделать и почему?

— Но почему они должны делать предметы для того, чтобы совокупляться?

— Людоед не думает, что они делают это, чтобы они могли совокупляться, не совсем так, — сказала Зина, терпеливым голосом. Она ловко перевернула яйцо на сковородке. — Он называет это побочным продуктом. Это как если бы ты была влюблена и не могла бы думать ни о ком, кроме того, кого ты любишь, и ты написала песню. Может быть песня была бы совсем не о твоем любимом. Может быть она была бы о ручейке или цветке, или еще о чем-нибудь. О ветре. Может быть была бы даже не целая песня. Эта песня была бы побочным продуктом. Понятно?

— О. А кристаллы создают предметы — даже сложные предметы — так же, как Тин Пен Элли сочиняет песни.

— Что-то вроде этого. — Зина улыбнулась. Это была первая улыбка за долгое время. — Садись, дорогая; я сейчас принесу тост. Так вот — это моя догадка — когда спариваются два кристалла, происходит кое-что другое. Они создают цельную вещь. Но они не делают ее из чего угодно, как это делают одиночные кристаллы. Вначале кажется, что они вместе умирают. Они лежат так неделями. После этого они начинают видеть совместные сны. Они находят возле себя что-то живое, и переделывают его. Они производят в нем замену, клетки за клеткой. Нельзя увидеть изменения, происходящие в предмете, который они заменяют. Это может быть собака; она будет продолжать есть и бегать вокруг; она будет выть на луну и гоняться за кошками. Но в какой-то день — я не знаю, сколько на это требуется времени — она будет полностью заменена, каждая ее часть.

— И что потом?

— Потом она сможет изменять себя — если она когда-нибудь до этого додумается. Она сможет превратиться практически во что угодно, если захочет.

Банни перестала жевать, подумала, проглотила и спросила:

— Как измениться?

— О, она могла бы стать больше или меньше. Отрастить новые конечности. Перейти в странную форму — тонкую и плоскую или круглую, как шар. Если ее ранят, она сможет отрастить новые конечности. И она может проделывать с мыслью вещи, которые мы не можем даже представить. Банни, ты когда-нибудь читала о вервольфах?

— Эти отвратительные создания, которые превращаются из волков в людей и обратно?

Зина отпила кофе.

— Угу. Так вот, в основном это легенды, но они могли начаться после того, как кто-то увидел подобное превращения.

— Ты хочешь сказать, что эти кристаллы не новички на земле?

— О, нет, конечно! Людоед говорит, что они прибывают и живут и размножаются и умирают здесь все время.

— Просто для того, чтобы создавать странных людей и вервольфов? выдохнула Банни с удивлением.

— Нет, дорогая! Изготовление этих вещей не имеет для них никакого значения! Они живут своей собственной жизнью. Даже Людоед не знает, что они делают, о чем они думают. Предметы, которые они делают, они делают несознательно, как машинально сделанные рисунки на листке бумаги, который потом выбрасывают. Но Людоед думает, что он сможет понять их, если сможет получить того посредника.

— А для чего ему нужно понять такую дурацкую вещь?

Маленькое личико Зины потемнело.

— Когда я узнала об этом, я стала слушать внимательно — и надеялась, что когда-нибудь я остановлю его. Банни, Людоед ненавидит людей. Он ненавидит и презирает всех людей.

— О, да, — сказала Банни.

— Даже сейчас, при том, что он слабо может управлять кристаллами, ему удается заставить некоторые из них делать то, что он хочет. Банни, он поместил кристаллы на болоте, там где вокруг них полно яичек малярийного комара. Он поймал ядовитых коралловых змей во Флориде и выпустил их в Южной Калифорнии. Такие вещи. Это одна из причин, почему он держит карнавал. Он движется по всей стране, одним