Министр подсластил пилюлю несколькими льстивыми комплиментами и, тактично проигнорировав решительное заявление сахиба, что обсуждать здесь нечего, назначил время встречи на следующее утро и поспешно отбыл.

– Ну, что я вам говорил? – спросил Аш с мрачным удовлетворением.

Его сильно уязвило плохо завуалированное обвинение в робости, которое подразумевалось под суровым замечанием чиновника из политического департамента насчет чрезмерной и ненужной осторожности, а также возмущенный ропот лагеря и страхи тех, кто разделял мнение Кака-джи о том, что раджу не стоит гневить.

– Но он не может так поступить с нами! – выпалил один из высокопоставленных каридкотских чиновников, обретя наконец дар речи. – Условия уже согласованы. Все вопросы улажены. По чести, он не может отказаться от принятой договоренности.

– Да неужели? – скептически откликнулся Аш. – Что ж, давайте подождем и выслушаем раджу, прежде чем решать, что делать дальше. Если повезет, все может оказаться не так плохо, как мы думаем.

На следующее утро Аш, Кака-джи и Мулрадж в сопровождении небольшого кавалерийского эскорта отправились в город на встречу с раджой.

Поездка была не из приятных. Дорога, не защищенная от нещадно палящих солнечных лучей, представляла собой проселок, покрытый толстым слоем пыли и изобилующий рытвинами и ухабами. В месте расположения лагеря долина имела в ширину добрых две мили, но ближе к городу сужалась до мили, если не меньше, превращаясь в своего рода естественный коридор, ведущий на окруженную холмами широкую равнину, где находился источник жизненной силы Бхитхора – огромное озеро Рани-Талаб. Именно здесь, в центре равнины, на полпути между двумя возвышенностями, первый раджа построил столицу своего княжества в царствование Кришна Дева Райи.

С тех пор город мало изменился. Настолько мало, что, получи его строители возможность вернуться, они бы оказались в знакомой обстановке и по-прежнему чувствовали себя как дома, ибо здесь сохранились древние традиции и древние обычаи и образ жизни горожан претерпел не больше изменений, чем прочный песчаник, из которого были возведены стены города, или зубчатые очертания горных гряд, окружавших равнину. В массивной наружной стене по-прежнему оставалось лишь четверо ворот: Хатхи-Пол (Слоновые ворота), выходящие на долину, Водные ворота, обращенные на восток, в сторону озера, равнины и далеких холмов, ворота Мори и Тхакур, от которых открывался почти одинаковый вид – полоса возделанной земли шириной в три четверти мили и поднимающийся за ней крутой склон холма, увенчанного древним фортом.

Из-за возделанной земли город казался скалой, стоящей посреди реки и делящей поток на две части – зеленой реки, образованной полями, где крестьяне выращивали хлеб, овощи, сахарный тростник, и манговыми, папайевыми и пальмовыми рощами. Но полоса обработанной почвы имела незначительную ширину, а за ней лежали долина, пастбища и холмы, выбеленные жгучими солнечными лучами, и Аш обрадовался, когда достиг тени громадных ворот, и еще больше обрадовался близкой перспективе спешиться и спокойно посидеть в прохладе дворца, пусть даже сопутствующий отдыху разговор мог оказаться трудным.

Насколько трудным он будет, стало сразу ясно по поведению стоявших у ворот стражников, которые не потрудились поприветствовать прибывших, и по тому факту, что единственный человек, встретивший гостей, чтобы проводить их во дворец, оказался очень мелким чиновником рангом немногим выше ливрейного лакея. Это само по себе было проявлением неучтивости, граничащей с оскорблением, и Мулрадж процедил сквозь зубы:

– Давайте вернемся обратно в лагерь, сахиб. Мы подождем там до времени, когда эти людишки научатся хорошим манерам.

– Нет, – тихо сказал Аш. – Мы подождем здесь.

Он вскинул ладонь и, когда конный эскорт остановился за ним, возвысил голос, обращаясь к одинокому посланнику:

– Боюсь, в своем стремлении поскорее приветствовать раджу мы прибыли раньше назначенного срока и застали его неподготовленным. Возможно, он проспал или слуги нерасторопно выполняли свои утренние обязанности. Такое случается, и нет двора, совершенно безупречного. Но мы не торопимся. Вы можете сказать своему господину, что мы подождем здесь в тени, пока нам не сообщат, что он готов принять нас.

– Но… – неуверенно начал мужчина.

– Нет-нет, – перебил Аш. – Не извиняйтесь, мы с удовольствием передохнем здесь. Можете идти.

Он отвернулся и заговорил с Кака-джи, а мужчина неловко переступил с ноги на ногу и прочистил горло, словно собираясь снова подать голос, но Мулрадж резко сказал:

– Вы слышали, что сказал сахиб? Можете идти.

Чиновник удалился, и следующие двадцать минут представители Каридкота спокойно сидели в своих седлах в тени ворот, пока конный эскорт удерживал на почтительном расстоянии от них неуклонно растущую толпу любопытных горожан, а Мулрадж развлекал Кака-джи длинным монологом, произносимым вполголоса, но хорошо слышным большинству наблюдателей, сокрушаясь по поводу беспорядка, неорганизованности, поразительной недисциплинированности и полной неосведомленности о правилах приличия, свойственных многим маленьким захудалым княжествам.

Солдаты эскорта ухмылялись и согласно кивали, а Кака-джи нанес новое оскорбление, выговорив Мулраджу за столь суровое отношение к людям, от рождения не имевшим преимуществ, какие получил он, а потому не умеющим себя вести. Не их вина, сказал Кака-джи, что из-за незнания обычаев высшего света они лишены изысканных манер, и с его стороны крайне невеликодушно осуждать их за поведение, которое грубые особы считают благовоспитанным.

Мулрадж признал справедливость упрека, превознес Кака-джи за снисходительность и добросердечие, а потом еще громче принялся восхищаться размерами ворот, выправкой стражников и мерами, принятыми для предельно удобного размещения лагеря. Казалось, он проводил время самым приятным образом, и явное смущение стражников и наблюдателей, стоявших достаточно близко, чтобы услышать предшествовавший разговор, доказывало, что, пренебрежительно обращаясь с гостями – вероятно, чтобы унизить их и заставить осознать невыгодность своего положения, – раджа выставил себя самого и своих придворных и подданных неотесанными мужланами, не сведущими в этикете и неучтивыми.

Один Аш помалкивал, не питая никаких иллюзий относительно своего положения. Они могут выиграть в данном пункте, вынудив раджу принять их с подобающими почестями, но эта победа ничего не будет значить. Настоящая схватка начнется, когда дело дойдет до обсуждения условий брачного договора, и здесь все козырные карты на руках у правителя. Оставалось только посмотреть, решится ли он разыграть их и поддастся ли на блеф.

Цокот копыт возвестил о прибытии личной стражи раджи, двух старших министров и пожилого представителя княжеского семейства, который рассыпался в извинениях за то, что спутал час прибытия гостей, а потому не успел своевременно их встретить. Похоже, секретарь ввел его в заблуждение, и он непременно сурово накажет виновного, ибо никто в Бхитхоре ни в коем случае не стал бы причинять неудобство столь почетным гостям.