– По рукам, – коротко ответил Аш. – Вы проиграете, поскольку представителю политического департамента придется принять меры.

– Я выиграю, друг мой, поскольку ваше правительство не хочет ссориться с князьями. Любая ссора может привести к кровопролитию и вооруженному восстанию, а это означало бы расформирование полков и огромные денежные траты.

К несчастью, Мулрадж оказался прав в обоих пунктах.

Аш отправил подробный отчет о последних событиях, но по прошествии четырех-пяти дней нарочный с ответом так и не вернулся. И только после настойчивых расспросов и резких протестов, выраженных первому министру, выяснилось, что посланцу не удалось уехать дальше конца ущелья, где его задержали и посадили в тюрьму форта по ложному обвинению. Как было сказано, его ошибочно приняли за гнусного бандита, о каковой ошибке глубоко сожалеют. Второй посыльный отправился в сопровождении двух вооруженных солдат. Они вернулись через три дня, пешком, и рассказали, что уже за пределами княжества, милях в двадцати от границы, они подверглись нападению шайки разбойников, которые обобрали их дочиста, отняли лошадей и предоставили им, голым, раненым и лишенным пищи, самим искать обратную дорогу.

Аш заявил, что следующим посыльным станет он сам и поедет с вооруженным эскортом из пятнадцати отборных солдат каридкотской армии, метких стрелков все до одного. И хотя в действительности он этого не сделал, не желая оставлять лагерь в такое время, когда раджа и советники находятся далеко не в лучшем расположении духа, а их возмущенные гости кипят гневом, он выехал с настоящим посыльным и эскортом и проделал с ними часть пути, повернув обратно, когда отряд удалился на значительное расстояние от Бхитхора.

Аш не видел предупредительных солнечных сигналов, часто мигавших позади их отряда на высокой городской крыше и наружных стенах двух охраняющих долину фортов. Но Мулрадж видел и ухмылялся, наблюдая за ними. Его лазутчики не бездействовали, и код оказался очень простым – гораздо проще, чем сложный код из точек и тире, который сахиб называл «морзе» и пытался ему объяснить. Бхитхорцы по недомыслию не считали нужным тратить усилия на такие вещи и, подобно краснокожим индейцам, ограничивались лишь самым необходимым. Их код был образцом простоты: один длинный световой сигнал означал «враг»; три длинных подряд говорили «друг, не нападать»; серии коротких вспышек, следовавших за каждым из этих сигналов, указывали на количество врагов или друзей, вплоть до двадцати, а любое большее количество обозначалось лихорадочным миганием вспышек. Дополнительное перемещение сверкающего щита вправо-влево означало, что человек или люди, о которых идет речь, передвигаются верхом, а не пешком, тогда как несколько широких круговых движений щитом являлись приказом к задержанию. Ответом обычно служила одна короткая вспышка, переводившаяся как «сообщение принято и понято». Никаких других сигналов не было – этих Бхитхору вполне хватало.

Мулрадж с довольной ухмылкой пронаблюдал за частыми вспышками, сообщавшими «друзья, не нападать», и под конец рассмеялся: он знал, что Аш собирается повернуть обратно, когда они благополучно пересекут границу, и был уверен, что на сей раз попыток устроить засаду не последует. Раджа не рискнет напасть на хорошо вооруженный отряд, возглавляемый самим сахибом, а к тому времени, когда выяснится, что сахиба с ними больше нет, будет уже поздно инсценировать очередное несчастливое происшествие.

Все это заняло довольно много дней. Но они не тратили времени даром. Люди, не имевшие палаток, занимались строительством шалашей для защиты от палящего солнца и ночной росы, и, хотя Бхитхор отнюдь не изобиловал лесами, Мулрадж, предвидя длительное пребывание здесь и беспокоясь о лошадях, поскольку установилась жаркая погода, поставил людей валить метельчатые пальмы и алые деревья дак, и вскоре на территории лагеря выросли два десятка крепко сколоченных навесов, крытых пальмовыми листьями и озерным тростником.

Аш и его панчаят, со своей стороны, чуть ли не ежедневно наносили визиты во дворец, где вели бесконечные споры с первым министром и одним из двух старших министров, а иногда с самим раджой, пытаясь разрешить тупиковую ситуацию и убедить последнего выполнить свои обязательства или хотя бы умерить свои требования. Они также устроили несколько торжественных обедов для него и его придворных, советников и вельмож, а один раз, когда раджа передал, что не может присутствовать из-за мучительного приступа фурункулеза, они предложили ему воспользоваться услугами Гобинда в надежде, что неоценимый хаким Кака-джи сумеет облегчить боль и таким образом снискать расположение правителя.

Гобинд не только успешно снял боль, но и добился полного исцеления пациента от недуга, перед которым были бессильны собственные хакимы раджи. Благодарный пациент наградил своего спасителя горстью золотых мухуров и подарил Кака-джи золотое кольцо с огромным рубином, однако его позиция относительно условий брачного договора осталась неизменной. Несмотря на все положительные результаты, достигнутые Ашем и его товарищами, они с таким же успехом могли обращаться со своими доводами к колоннам Диван-и-Ама и устраивать торжественные обеды для местных голубей, а когда наконец вернулся посыльный с долгожданным ответом из политического департамента, письмо оказалось почти в точности таким, как предсказывал Мулрадж.

Чиновник политического департамента майор Спиллер признавался, что сильно встревожен сообщением капитана Пелам-Мартина. Он мог лишь предположить, что капитан Пелам-Мартин либо неверно понял предложения раджи, либо не обнаружил должного терпения в общении с правителем и его министрами. Майор отказывался верить, что раджа намерен нарушить свое слово, но допускал возможность обоюдных заблуждений: вероятно, стороны неправильно поняли друг друга. Он советовал капитану Пелам-Мартину действовать без излишней поспешности, но с величайшей осторожностью и, указав на необходимость проявлять такт, любезность и выдержку, напоследок выразил надежду, что капитан Пелам-Мартин сделает все возможное, чтобы избежать ссоры с правящим князем, который всегда был преданным приверженцем британских властей, а следовательно…

Аш молча вручил Мулраджу пять рупий.

Мяч опять отпасовали на его половину поля, и он понял, что ему придется вести переговоры без всякой помощи со стороны политического департамента – во всяком случае, в ближайшее время. Если он успешно справится с делом – что ж, прекрасно. А если нет, тогда он, и только он один будет повинен в неудаче. Короче говоря, капитану Пелам-Мартину вменят в вину неспособность проявить такт, любезность и выдержку, а британские власти, располагая столь удобным козлом отпущения, по-прежнему останутся в превосходных отношениях и с Каридкотом, и с Бхитхором. Перспектива не из приятных.

«Я проигрываю так или иначе», – горько заключил Аш.

Он провел еще одну бессонную ночь (в последнее время их было слишком много), измышляя способ передать весточку Джали и гадая, почему она не пытается связаться с ним, зная, как он тревожится о ней. Ее молчание – хороший знак или дурной? Если бы он знал, ему было бы легче держаться нынешней линии поведения. Но пока он ничего не знает, остается опасение, что, если он продолжит вести переговоры с терпением и осторожностью, рекомендованными майором Спиллером, промедление окажется губительным для Джали.