– Ты хочешь сказать, мне не выяснить. Этим придется заниматься мне, а не тебе, – иронично заметил Уильям. – Но имеющихся у нас запасов должно хватить на добрых два дня, верно? На последней партии фуража мы продержимся до послезавтра, так что не понимаю, чем ты недоволен. Я поговорю с шефом насчет необходимости уточнить, где именно разрешается косить нашим людям, и уже через два дня на третий они с утра пораньше смогут отправиться туда и снова начать зарабатывать на жизнь честным трудом. Думаю, ты пошлешь с ними охрану?

– Тут и думать нечего, – горько сказал Уолли. – Они и шагу не ступят без охраны.

– Что, дела так плохи?

– Сам знаешь. Последние несколько недель никто из слуг не осмеливается высунуть нос за территорию резиденции: выходят только группами и предпочтительно в сопровождении двух джаванов, желательно мусульман. Даже мои сикхи и индусы давно уже не болтаются по городу. Ты хочешь сказать, что не знал этого?

– Конечно знал, мой малыш. За кого ты меня принимаешь? Может, я и старше тебя на несколько лет, но еще не впал в старческое слабоумие, не оглох и не ослеп. Просто я надеялся, что ситуация несколько улучшится после того, как половина крикливых ублюдков из Герата схватили свои денежки и дали деру отсюда.

– Полагаю, она улучшилась. Но прошло еще слишком мало времени, чтобы ощутить последствия, и мне бы в голову не пришло отправить наших косарей без охраны, выступающей в роли сторожевого пса и присматривающей за ними. Поначалу я, пожалуй, сам буду сопровождать их, чтобы убедиться, что все в порядке. Нам не нужно, чтобы они примчались обратно в казармы с пустыми руками, охваченные паникой, потому что какой-то местный патриот обозвал бедолаг нехорошими словами и запустил в них кирпичом.

– Да, такого нам не нужно, – согласился Уильям и перешел к обсуждению ряда вопросов, вставших на повестку дня после неожиданного известия, что отныне обитателям резиденции придется самостоятельно добывать корм для своих лошадей.

Данное решение стало неприятным сюрпризом, но (если не считать того, что о нем не сообщили заранее) никаких оснований для недовольства не было. Как справедливо указал Уильям, в обязанности афганского правительства не входило снабжать кормом лошадей британской миссии, тем более что у разведчиков имелись собственные косари, вполне способные добывать фураж. Уолли прекрасно понимал это, и его раздражала лишь неожиданность уведомления, казавшаяся проявлением неоправданной невежливости.

Он не видел причин, почему миссию с самого начала не поставили в известность, что услуга эта исключительно временная и в ней будет отказано в конце августа, но во всех прочих смыслах перемена представлялась не такой уж неприятной. На самом деле чем дольше он думал о ней, тем больше она ему нравилась: отныне у него появится благовидный предлог выезжать в такие уголки долины, где он еще не бывал, – и гораздо больше возможностей для встреч с Ашем.

Новость об изменениях в деле поставки фуража сообщил ему Уильям, с которым Уолли встретился, когда возвращался в офицерское собрание после утреннего обхода конюшен и казарм, и теперь Уолли направился обратно, чтобы передать информацию кавалерийским офицерам. Он пересек двор резиденции, миновал часового у ворот и вышел на узкую улочку, отделяющую резиденцию от казарменного блока.

Ведущая в казармы дверь была открыта, но он не пошел через двор джаванов, а свернул сначала направо, потом налево, прошел вдоль северной стены казарм и зашагал по залитому солнцем пыльному пространству к конюшням, расположенным в дальнем конце, в тени арсенала. По пути он, щурясь от солнца, небрежно скользнул взглядом по зарешеченным окнам высоких домов за оградой – маленьким, скрытным окнам, похожим на внимательные глаза, наблюдающие с высоких глинобитных стен за чужаками.

Никто из заметивших, как Уолли посмотрел наверх, не сказал бы, что он задержал взгляд на каком-либо конкретном окне или вообще хоть сколько-нибудь интересуется домами. Но за долю секунды он успел увидеть, что бело-голубая глиняная ваза с букетом листьев стоит на определенном окне, и задался вопросом, знает ли уже Аш, что отныне разведчики будут посылать за фуражом своих собственных косарей или (что важнее) где им разрешат косить, а также увидел ли он в этом превосходную возможность для дальнейших встреч.

Последняя партия фуража, присланная эмиром, была большой, и джамадар Дживанд Сингх, старший индийский офицер кавалерии, посчитал, что ее хватит еще на два-три дня и косарям нет нужды выходить на работу раньше.

– Но нужно подумать о зиме, – сказал Дживанд Сингх, – и, если люди не врут и долину действительно заносит четырехфутовым слоем снега, нам нужно сделать огромные запасы сена. А для них потребуется место.

– «Довольно для каждого дня своей заботы»[38], джамадар-сахиб, – весело процитировал Уолли. – Еще только первый день осени, а снег выпадет лишь в конце ноября. Но я поговорю сегодня с бара-сахибом и скажу, что нам понадобится еще один склад и место для его постройки.

– Вон там, – мрачно сказал Дживанд Сингх, кивком указывая на огороженный отлогий участок земли, известный под названием Кулла-Фи-Аранджи, который находился сразу за территорией миссии и был отделен от нее низкой глинобитной стеной. – Неплохо бы получить разрешение построить склад на этом месте. Таким образом мы преградим доступ разным бездельникам, ворам и бадмашам, которые проходят через него на нашу территорию, когда им вздумается.

Уолли круто повернулся и пристально уставился на пустырь. Его всегда беспокоила легкость, с какой любой желающий мог проникнуть на территорию миссии.

– Неплохая мысль, ей-богу… – негромко пробормотал он по-английски. – Почему мне раньше не пришло это в голову? Не стены, а склады. Прочные, добротно построенные складские здания. И возможно, еще несколько домов для слуг. Интересно…

Он тщательно обдумал вопрос и позже за чаепитием обсудил его с Рози, который согласился, что для обеспечения большей безопасности территории действительно следует ограничить доступ на нее единственным входом – предпочтительно узким, который можно перегородить крепкими воротами, – вместо нынешних полудюжины улочек и широких пустырей, через которые можно прогнать стадо коров.

– И никто, – медленно проговорил Уолли, – не сможет обвинить нас в том, что мы оскорбляем наших хозяев, возводя защитные стены и баррикады, если мы попросим разрешения построить склад для хранения фуража и, возможно, еще два-три дома для слуг, чтобы… чтобы они не жили в такой тесноте.

– Не дома для слуг, – задумчиво сказал Рози. – А большой амбулаторный пункт. Я возьму это на себя. Да, это неплохой план, и если шеф одобрит…

– Конечно одобрит. Ему не больше, чем нам, нравится жить на такой безнадежно уязвимой территории. Он просто не хочет расстраивать эмира требованием возвести прочные стены вокруг нашей лавочки, и я его понимаю. Но эта идея – совсем другое дело, и если кто и может заставить эмира согласиться с ней, то только сэр Луи. Они теперь лучшие друзья и почти каждый день ведут долгие сладкие беседы, чем, собственно говоря, и занимаются в данный момент. Нам в любом случае понадобятся дополнительные склады, так что все пройдет как по маслу. Я попробую поговорить с шефом, когда он вернется из дворца. После бесед с эмиром он всегда пребывает в хорошем настроении.