— Да, давно пришло время для ее нового романа, — сказал сержант Хукстра продавщице.

Все продавцы в «Атенеуме» знали Харри Хукстру. Его любовь к романам Рут Коул была им не менее известна, чем слух, что сержант Хукстра именно в «Атенеуме» познакомился почти со всеми своими любовницами. Продавцы из «Атенеума» любили поддразнивать его. Не сомневаясь в его любви к книгам о путешествиях и романам, они любили поддразнить сержанта, сообщая ему: есть у них подозрения, что он приходит в магазин не только читать.

«Мой последний плохой любовник», купленный Харри на английском, имел жуткое название по-нидерландски: «Mijn Laatste slechte vriend». Продавщица, обслуживавшая Харри, довольно знающая девушка, объяснила ему, почему, вероятно, Рут Коул понадобилось целых пять лет, чтобы написать не такую уж и большую книгу.

— Это ее первый роман, написанный от первого лица, — сказала молоденькая продавщица. — И насколько мне известно, у нее пару лет назад родился ребенок.

— Я не знал, что она замужем, — сказал Харри, приглядываясь к фотографии Рут на заднике.

«Не похожа она на замужнюю женщину», — думал Харри.

— Потом, около года назад умер ее муж, — сказала продавщица.

«Значит, Рут Коул — вдова», — сделал вывод сержант Хукстра.

Он вглядывался в фото автора. Да, она больше была похожа на вдову, чем на замужнюю женщину. В одном ее глазу было что-то печальное, или, может, это был какой-то дефект глаза. Она настороженно смотрела в объектив, словно тревога была еще более постоянным ее свойством, чем ее скорбь.

«Надо же — предыдущий роман Рут Коул был о вдове, а теперь она и сама овдовела!» — подумал сержант Хукстра.

«Беда с этими авторскими фотографиями, — размышлял Харри, — что они всегда такие постановочные».

И автор, кажется, никогда не знал, что делать со своими руками. Постоянно то сцепленные пальцы, то сложенные руки, то руки в карманах. Харри полагал, что руки либо нужно держать опущенными, либо положить их на колени.

Другая проблема с фотографиями авторов состояла в том, что по большей части это были головы и плечи. Харри хотел видеть, как сложены авторы. А на фотографиях Рут даже грудь ее не была видна.

В выходные дни Харри часто выходил из «Атенеума» и усаживался читать в одном из кафе на Спёй, но Рут Коул ему хотелось читать дома.

Что может быть лучше — новый роман Рут Коул и два выходных дня!

Добравшись до той части истории, где рассказывалось о зрелой женщине и молодом человеке, он испытал разочарование. Харри было почти пятьдесят восемь; он не хотел читать о романе женщины под сорок с каким-то мальчишкой. И тем не менее Харри был заинтригован тем, что события разворачивались в Амстердаме. А когда он дошел до сцены, в которой молодой человек убеждает зрелую женщину заплатить проститутке, чтобы та позволила им посмотреть за ней с клиентом… тут удивлению сержанта Хукстры не было предела.

«Эта комната была вся в красных тонах, становившихся еще краснее от торшерного колпака красного стекла», — писала Рут Коул. Харри знал, какую комнату она имеет в виду.

«Я так нервничала, что толку от меня было мало, — писала Рут Коул. — Я не могла даже помочь проститутке развернуть туфли носками наружу. Я только смогла поднять одну туфлю, но тут же уронила ее. Проститутка недовольно фыркнула на меня за такую нерадивость. Она сказала, чтобы я спряталась за занавеской, а потом поставила свои туфли вровень с моими и по обе стороны от меня. Наверно, мои туфли немного двигались, потому что я дрожала от страха».

Харри мог прекрасно представить себе, как она дрожала. Он засунул закладку в книгу на том месте, где остановился, — он закончит чтение на следующий день. Уже была поздняя ночь, но это не имело значения — у него впереди был весь следующий день.

Сержант Хукстра доехал на своем велосипеде с запада Амстердама до де Валлена за рекордное время. Он остановился только для того, чтобы купить пару ножниц и вырезать фотографию Рут с обложки; никто другой не должен был знать, кто его свидетель.

Первыми он нашел двух толстух из Ганы. Показав фотографию, Харри напомнил им о таинственной женщине из Штатов, которая заходила на Стофстег и спрашивала их, откуда они.

— Ой, Харри, давно это было, — сказала одна из женщин.

— Пять лет, — сказал он. — Это она?

Проститутки из Ганы уставились на фотографию.

— Тут ее грудей не видно, — сказала одна из них.

— Да, грудки у нее были ничего себе, — сказала другая.

— Это она? — снова спросил у них Харри.

— Это же было пять лет назад, Харри! — сказала первая.

— Да, очень давно, — сказала другая.

Затем Харри нашел молодую крепкую тайку на Барндестег. Старуха-садистка еще спала, но Харри, так или иначе, больше полагался на суждение молодой проститутки.

— Это она? — снова спросил он.

— Может быть, — подумав, сказала тайка. — Я лучше запомнила мальчишку.

Молодые полицейские в форме на Гордейненстег разнимали драку перед окнами эквадорцев. Эквадорские трансвеститы вечно оказывались в центре всевозможных скандалов. Через год все они будут депортированы. (Несколькими годами ранее они были депортированы из Франции.)

Молодые полицейские, казалось, были удивлены при виде сержанта Хукстры — они знали, что у него выходной. Но Харри сказал им, что у него дельце к тому типу с грудями, твердыми, как камни, и размером с бейсбольный мячик. Трансвестит из Эквадора глубоко вздохнул, взглянув на фотографию.

— Жаль, что тут не видны ее груди — у нее они такие классные, — сказал он Харри.

— Так это она — ты уверен? — спросил его Харри.

— Тут она постарше, — разочарованно сказала проститутка.

Харри знал, что она и стала старше. И у нее родился ребенок. И умер муж; причин для Рут Коул выглядеть старше было больше чем достаточно.

Харри не смог найти ямайскую проститутку, которая, взяв Рут под руку, вывела ее из Слаперстег; ямайка и сказала тогда, что для такой маленькой женщины у свидетельницы Харри была сильная правая рука.

«Может, она спортсменка?» — думал Харри.

Ямайская проститутка иногда пропадала целыми неделями. Наверно, у нее была какая-то другая жизнь, доставлявшая ей неприятности; может быть, на Ямайке. Но это не имело значения — Харри и не нужно было ее видеть.

Он принялся крутить педали своего велосипеда в сторону Бергстрат — последнего пункта своего назначения. Ему пришлось дождаться, когда Аннеке Сметс закончит с клиентом. Рои в завещании оставила свою комнату с окном Аннеке. Возможно, это помогло молодой толстушке преодолеть зависимость от героина, но роскошь владения комнатой Рои сильно повредила диете Аннеке. Она так растолстела, что уже не влезала в свой кожаный топ.

— Мне нужно войти, — сказал Харри проститутке, хотя обычно он предпочитал разговаривать с ней под открытым небом; ему никогда не нравился запах Аннеке.