Это случилось на следующий день после того, как Нико Янсен сказал Харри, что детективы зашли в тупик в связи с расследованием убийства Рои. Харри снова вернулся к свидетельскому отчету. Он внезапно увидел то, что ускользнуло от его внимания поначалу. Если родной язык убийцы — немецкий, то SAS, может быть, никакой и ни SAS — в немецком алфавите, как и в нидерландском, буква «А» произносится как долгое «а». В немецком алфавите «Е» произносится как «ей». И для свидетеля-американки SES вполне могло прозвучать как SAS. Убийца не имел никакого отношения к Скандинавским авиалиниям. Убийца был каким-то образом связан со службой безопасности компании, называемой SES!

Харри не понадобился компьютер Нико Янсена, чтобы узнать, что такое SES. Международная торговая палата была рада помочь Харри найти компанию под такой аббревиатурой в одном немецкоязычном городе, и менее чем через десять минут Харри уже знал работодателя убийцы. Почтенная Schweizer Elektronik- und Sicherheitssystem (SES) располагалась в Цюрихе; эта компания разрабатывала и устанавливала сигнализацию для банков и музеев по всей Европе.

Харри не без удовольствия зашел к Нико Янсену в комнату детективов, где компьютеры всегда заливали лица детективов неестественным светом и бомбардировали их неестественными звуками.

— У меня есть кое-что для тебя, Нико. Введи-ка это в свой компьютер, — сказал Харри. — Если хочешь, могу поговорить с твоими коллегами в Цюрихе — мой немецкий лучше твоего.

Детектива в Цюрихе звали Эрнст Хехт; он собирался на пенсию. Он уже считал, что никогда не узнает, кто убил бразильскую проститутку в районе Лангштрассе почти шестью годами ранее. Schweizer Elektronik- und Sicherheitssystem была небольшой, но важной компанией в области систем безопасности; для исключения любых случайностей у всех работников компании, когда-либо конструировавших или устанавливавших системы безопасности в банке или музее, брали отпечатки пальцев.

Отпечаток, оставленный на тюбике поляроидного покрытия, принадлежал бывшему работнику компании, инженеру в области систем безопасности по имени Урс Мессерли. Мессерли посетил Амстердам осенью 1990 года, чтобы приготовить приблизительную смету расходов на оборудование художественного музея тревожной противопожарной системой и системой обнаружения движения. Обычно он отправлялся в командировки со старой камерой «поляроид», использовавшей кассетную пленку 4x5 типа 55, с черно-белыми отпечатками которых предпочитали работать все инженеры SES. Это были крупноформатные отпечатки с негативами. Мессерли сделал более шести дюжин фотографий помещений музея в Амстердаме, чтобы рассчитать, сколько датчиков потребуется и в каких местах их нужно будет установить.

Урс Мессерли больше не работал в SES, потому что был очень болен. Он лежал в больнице; предполагалось, что он умирает от инфекции легких, связанной с эмфиземой, которой он страдал вот уже пятнадцать лет. (Харри Хукстра подумал, что человек с эмфиземой, возможно, разговаривает как настоящий астматик.)

Universitдtsspital в Цюрихе специализировалась на пациентах с эмфиземой легких. Эрнст Хехт и Харри могли не беспокоиться — Урс Мессерли не имел возможности бежать из больницы до разговора с ними, разве что если бы он бежал на тот свет; пациент постоянно дышал кислородом.

К тому же Мессерли страдал и еще от одного, более недавнего несчастья. Его жена, с которой он прожил лет тридцать, теперь разводилась с ним. Он лежал на смертном одре, когда каждое дыхание могло стать для него последним, а его жена требовала, чтобы муж не вычеркнул ее имя из своего завещания. Она обнаружила несколько фотографий обнаженных женщин в его домашнем кабинете. Вскоре после госпитализации он попросил ее найти ему кое-какие важные бумаги, а именно дополнение к его завещанию. Фрау Мессерли наткнулась на эти фотографии, пребывая в полном неведении.

К тому времени, когда Харри прилетел в Цюрих, фрау Мессерли все еще пребывала в неведении относительно причин хранения мужем фотографий обнаженных женщин, которые она передала своему адвокату, занимающемуся разводом. Ни она, ни адвокат не знали, что это фотографии мертвых проституток — их интересовало только то, что женщины были обнаженные.

Харри в кабинете Эрнста Хехта без труда узнал фотографию Рои, а Хехт легко опознал убитую бразильскую проститутку из района Лангштрассе. Обоих полицейских удивило, что кроме этих двух было еще с полдюжины других фотографий.

Schweizer Elektronik- und Sicherheitssystem отправляла Урса Мессерли в командировки по всей Европе; он убивал проституток во Франкфурте и в Брюсселе, в Гамбурге и Гааге, в Вене и Антверпене. Ему не всегда удавалось убивать их с такой легкостью, как в Амстердаме, как не всегда он освещал их одним и тем же светильником из своего портфеля, но он всегда укладывал своих убитых девушек одинаково: на бок, с закрытыми глазами, с подтянутыми к груди коленями — этакая невинная поза маленькой девочки, почему жене Мессерли (и адвокату его жены) и в голову не приходило, что обнаженные женщины мертвы.

— Вы должны поблагодарить вашего свидетеля, — сказал Эрнст Хехт, глядя на Харри. Они ехали в Universitдtsspital, чтобы увидеть Урса Мессерли, пока тот не умер. — Мессерли уже во всем признался.

— Непременно поблагодарю, — сказал Харри. — Когда найду.

Урс Мессерли в точности соответствовал описанию таинственного свидетеля: он хорошо говорил по-английски, но с немецким акцентом. Харри предпочел говорить с Мессерли по-английски, в особенности еще и потому, что Эрнст Хехт тоже прекрасно владел этим языком.

— В Амстердаме на Бергстрат… — начал Харри. — У нее были каштановые волосы и хорошая фигура для женщины ее лет, но довольно маленькие груди…

— Да, да — я знаю! — прервал его Урс Мессерли.

Медицинской сестре пришлось снять с Мессерли кислородную маску, чтобы он мог говорить; прежде чем сестра снова надела на него маску, он открыл рот, хватая воздух и производя всасывающий звук.

Он посерел еще больше с того времени, когда Рут видела его и уподобила кроту; теперь его кожа обрела пепельный цвет. Увеличенные дыхательные пути в легких производили собственные звуки, отдельные от его рваного дыхания; впечатление возникало такое, будто вы слышали, как отрываются поврежденные ткани, выстилающие стенки дыхательных путей.

— В Амстердаме вас видел свидетель, — сказал убийце Харри. — Не думаю, что вы ее разглядели.

На мгновение рудиментарные глазки раскрылись шире, словно крот обрел зрение. Сестра сняла кислородную маску.

— Да, да — я слышал ее! Кто-то там был! — выдохнул Урс Мессерли. — Она произвела какой-то тихий звук. Я почти слышал ее.

Приступ кашля потряс его. Сестре снова пришлось надеть на него маску.

— Она была в стенном шкафу, — сказал Харри. — Все туфли были повернуты носками наружу, и она стояла среди этих туфель. Вы могли бы увидеть ее щиколотки, если бы пригляделись.

Урса Мессерли невыразимо опечалило это известие, словно ему доставила бы удовольствие по крайней мере встреча со свидетельницей — если не ее убийство.