не изменилось: автор — канадская дама — возглавляла маленькую фирму с тем же названием — Windmill, только продукция сменилась: игр нет и в помине. Теперь это не то связь, не то какие-то базы данных. Муж-соавтор сбежал, и эта женщина билась с судьбой и рынком за выживание. И вот гость сует в руки матери-основательнице планшет, и она вслепую, по звуку, проходит несколько уровней. Зрители плакали.

Но бегство в реальность игры — уже в последний год советской власти не было новостью. Поэтому нужно привести особый пример вживания в абстракцию. Была такая игрушка «Посадка на Луну», в которую играли на программируемых калькуляторах. Играли прежде, чем был сделан загадочный внедарвинистский переход, и из аркадных игр родился Doom. Прежде чем возник медленный онанизм стратегических игр, и восторжествовало раздолье квестов с Бейкер-стрит. Эти игры нулевого уровня более абстрактны, чем волк, ловящий яйца (народная легенда обещала в конце мультфильм, который никто не видел), одним словом, игры нулевого уровня сейчас похожи даже не на античные земледельческие орудия, а на мистическую палку-копалку, пугало из школьного учебника.

Но между ними и игровыми автоматами моего детства, где долго и уныло плыла подводная лодка, и три разноцветных истребителя летели прямо в прицел по голубому небу, была «Посадка на Луну». Всё началось с того, что под Олимпиаду (тогда это слово произносилось без временных уточнений) появился программируемый калькулятор Б3-34. Стоил он 85 рублей — огромные деньги, почти ящик водки. У него был стек, если кто-то сейчас помнит это слово и не путает с длинным и тонким атрибутом британских и германских офицеров. Но главное — в нём можно было программировать циклы. Потом появился МК-54, где использовались другие батарейки, и стоил он уже шестьдесят рублей. Говорили, что БЗ-34 появился году в 1979-м и стоил абсолютно безумных денег — 350 рублей, а стоить ненамного больше обычных калькуляторов (рублей сто против семидесяти) программируемые калькуляторы стали году к 1983-му — 1984-му. Но тут мы вступаем именно в то, о чём сказано вначале — в лишние коннотации из-за описи цен. Примерно тогда же в «Технике — молодежи» появился специальный раздел «Игры для ПК». Как потом оказалось, это было смешное совпадение аббревиатур.

Итак, вначале было не слово, а цифра зелёного или красного цвета. То есть микрокалькулятор «Электроника», программы к которому публиковались в «Науке и жизни». На крохотном экране в одну строку сменяли друг друга два числа — скорость и координата. И если оба были равны нулю, то всё складывалось хорошо, в момент касания Луны скорость была нулевой, а посадка — мягкой. Были легенды, что на Луну можно садиться с обратной стороны. И, типа, по-обычному садиться несложно, а вот по-обратному — как никогда круто. Или, что можно выбить кратер — хотя, какая там обратная сторона и кратер на ста строках кода. Собственно, для меня в тех микрокалькуляторах теперь стала удивительна высокая степень абстракции: человек смотрел на крохотное окошечко, и видел там цифру, вот он расплывался в улыбке, нажимал что-то, видел другую цифру, хмурился, затем его бросало в краску и, наконец, увидев очередную цифру, он терял сознание и катился вниз, через все ступени Центральной физической аудитории.

Этот уровень абстракции было невозможно превзойти.

Вот что такое была «Посадка на Луну», а уж «Принц Персии» был вершиной симуляции игр.

Потом уже появился зелёный рот на ножках, что звался диггером, он бежал по чёрному экрану в поисках денег. И мы его не осуждали — время было такое, время варёных джинсов и кооператива «Агар-агар», продававшего под видом тортов мыльную пену. Были дедушки «Тетриса», загадочные пушки, что плевались по гаубичной траектории на соседний склон расщелины, будто с одного зубца кардиограммы на другой. Я помню первые стратегические игры, когда человек сидел перед экраном, и перед ним на экране рос красный столбик-шкала. Когда показатели доходили до восьмидесяти пунктов, человек вскакивал на стол и начинал плясать. А потом синяя шкала-столбик падала до тридцати пунктов, человек хватался за сердце и его увозили в реанимацию. Некоторые соскочившие пошли на биржу — делать всё то же самое за деньги.

Любители квестов были люди спокойные — они начинали, когда домашние засыпали. Пили коньяк, курили трубки, разве не надевали кепки с двумя козырьками. Кодекс чести предполагал, что смотреть solution нельзя, но позволительно среди ночи звонить друзьям. Это было подражание девятнадцатому веку — неспешное разгадывание загадок, сложение пазлов, не приведение в негодность клавиатуры яростной стрельбой или бухгалтерская радость стратегических игр.

Сейчас переменилось едва ли не всё. Оказалось, что те шкалы и линейки, координаты и целеуказание, которые плясали на экране истребителя в той игре, которой хвалятся служащие Госплана, теперь называются «дополненная реальность», и она появилась задолго до покемонов, что подобны вольному ветру литературы, веющему среди пустынь и храмов. Появились социальные сети, и началась «игра в людей», а в виртуальном воздухе давно можно летать на советских самолётах.

Но бутылка, что испил до конца принц Персии, до сих пор плещется во мне.

Мир до сих пор перевёрнут, и ничего его не исправит.

12.06.2017

​Исторический факт (об одной картине художника Верещагина и достоверности истории)

Здесь не было уже того высокого наслажденья, которое объемлет душу при взгляде на произведение художника, как ни ужасен взятый им предмет; здесь было какое-то болезненное, томительное чувство.

Николай Гоголь. «Портрет».

Осенью 1885 года русский художник Верещагин завершил картины «Подавление индийского восстания англичанами» и «Казнь заговорщиков в России».

На самом деле в этом цикле было три произведения — позже была написана еще одна картина и «Трилогия казней» стала включать в себя ещё «Распятие на кресте у римлян», законченное летом 1887 года. «Распятие» довольно чётко указывает на место действия — с левой стороны там узнаваемая стена Старого города в Иерусалиме, с правой — три креста, и можно считать, что среди них Христос (а можно и не считать, потому что автор на этом не настаивает). «Казнь заговорщиков в России» тоже вполне однозначно указывает на происходящее — это 3 апреля 1881 года, Семёновский плац в Петербурге и пять повешенных народовольцев. Искусствоведы ругали полотно за неудачную композицию, с чем бы я не согласился — здесь, как и в древности, важна толпа зрителей, да снег, мягкими шариками висящий по всему пространству. Нет ничего — только спины и затылки, да жандармы на лошадях.

«Индийская картина» известна куда