Уже на следующий день Котельникову выдали экипировку, и тогда он отдал Майеру свои сапоги. Подошли. Восторгаясь, Альвин сказал:

– Теперь меня хотя бы из-за сапог не станут задерживать.

В один из дней Майер повёл Юрия показать свою квартиру в Воротниковском переулке, где он жил до войны с женой и дочкой. В двух шагах от улицы Горького, почти рядом с площадью Маяковского. Это был многоэтажный, добротный, современный дом, носивший название «Рот-Фронт». Внизу, в самом углу, была сберкасса.

В небольшой, скромно обставленной квартире на столе валялась скорлупа от грецких орехов. Майер пояснил, что отъезд в эвакуацию был настолько неожиданным и срочным, что жена не успела убрать со стола.

Чувствовалось, что он очень тосковал по дочери, рассказывал о хозяйских способностях жены. Они эвакуировались куда-то на Урал и работали не то в колхозе, не то в совхозе.

Юрий и Альвин прекрасно понимали друг друга и думали, что задание будут выполнять вместе. Разумеется, в глубоком тылу противника. Но мечтам не довелось сбыться.

При расставании крепко обнялись. К удивлению Юрия, Альвин оказался сентиментальным. Прослезился по-детски. У них была искренняя дружба. Порой Альвин казался несколько наивным, вечно был чем-то озабочен, но, безусловно, порядочен. Юрию и теперь часто вспоминаются трогательные моменты их общения.

По некоторым сведениям, жена Альвина после войны работала в советском посольстве то ли в Вене, то ли в Берлине. Кто-то из знакомых австрийцев через много лет после войны говорил, что Альвин Майер был внедрен в войска вермахта в звании капитана (гауптмана), но впоследствии оказался в советском плену и якобы по недоразумению был расстрелян. Возможно, он так не увидел жену и дочь. Соответствует это действительности или нет, сказать трудно. Собственно, всё могло быть. Но независимо ни от чего – низкий поклон и вечная память честному австрийскому антифашисту и настоящему другу Советской России.

От кого-то из коллег по уфимской школе после окончания войны Котельников узнал, что Рихард Краммер погиб на Кавказе. И никаких подробностей.

Наводить справки об исчезнувших уфимских сокурсниках в те времена не было принято…

В Москве, в наркомате на Лубянке шла подготовка к отправке Котельникова на выполнение задания.

В кабинет капитана Бондаренко (в армии – подполковника) и лейтенанта Саула втиснули в угол небольшой столик, за которым Юрий усердно осваивал шифры, коды, изучал предстоящую работу. Непосредственно экипировкой и отправкой его на задание занимался лейтенант Саул. Занятый своим делом, Юрий невольно услышал, как лейтенант сказал своему начальнику капитану:

– Вот отправим эту группу, поедем за город, затопим там печку и отдохнём по-человечески.

Почему-то Котельникову, сосредоточенному на своих заботах, услышанный краем уха разговор не понравился. Про себя он подумал: и это в то время, когда огромной ценой от столицы отброшены отборные части Гитлера, на фронтах льётся кровь, радио без конца передаёт, что в тяжёлых и упорных боях сдан очередной город!

В том же кабинете до него также случайно донёсся разговор, который лейтенант вёл с кем-то по телефону: «Подумаешь, кусок мыла! Мало ли что им положено! Одного хватит. Их-то двадцать восемь гавриков. Понял? Я заеду. И не забудь тот ящик! Хорошо? Давай!»

И эти слова оставили у Котельникова неприятный осадок. Время от времени они невольно возникали на фоне скорбных событий, следовавших одно за другим. Чувствовалось, что Гитлер не отказался от навязчивой идеи вторжения в Москву.

Возможно, когда-либо случалось Юрию Котельникову в чём-то ошибиться или сплоховать. Универсалом быть трудно. Порой удавалось вовремя сориентироваться, обдумать малоприятную новость, граничащую с огромными потерями либо неприятностями, возникшими отнюдь не по его вине. Иногда по излишней доверчивости либо из-за отсутствия опыта в общении с внешне презентабельными, вызывающими доверие людьми.

Спохватившись, он возвращался к своими делам и мыслям. Забот хватало. Главной была подготовка к отправке на задание в составе группы, состоявшей из двадцати восьми бойцов и командиров.

В глубокий тыл на оккупированную нацистами советскую территорию.

Программа подготовки была насыщенной, занятия проходили в напряжённом темпе.

За пару недель пребывания в Москве Юрий проникся глубоким уважением к Серебрянскому, относившемуся к нему как к самому молодому из аппарата сотрудников снисходительно и по-доброму.

Всего за неделю была снаряжена группа из числа готовившихся к заброске во вражеский тыл. Она состояла исключительно из добровольцев, спортсменов и рекордсменов, парней выносливых и с безупречной репутацией.

Соответствующую подготовку они прошли на станции Строитель, а размещались все в специально отведённом для подобных подразделений здании школы пограничников в Лосиноостровском. Командиром был назначен капитан Павел Григорьевич Шмаков, комиссаром – старший лейтенант Пётр Гаврилович Малюгин. С начальником разведки вопрос оставался пока открытым. Серебрянский предложил передать эту должность комиссару группы. Но Судоплатов отнёсся к предложению без энтузиазма:

– Боюсь, руководство не утвердит.

Серебрянский понял причину, но заметил, что ради дела его надо отстоять.

Судоплатов знал обстановку лучше подчинённого.

Возвращаясь от наркома, Судоплатов зашёл к Серебрянскому. Тот сразу по выражению его лица понял, что высший руководитель не утвердил комиссара начальником разведки. Ему было неловко перед Судоплатовым, предсказавшим такой исход.

– Если уж Малюгина отвергает, тогда пусть даст свою кандидатуру.

– Дал.

Серебрянский насторожился: почувствовал, что Судоплатов не в восторге. Спросил:

– Я его знаю?

Судоплатов пожал плечами, затем назвал фамилию:

– Сёмин.

Серебрянскому фамилия ничего не говорила.

– До тридцать восьмого года работал начальником КРО в Мурманске, – пояснил Павел Анатольевич. Хваткий!

– Так это хорошо!

Судоплатов глянул тому в глаза:

– Если бы не было ещё кое-чего.

В кабинете начальника управления Судоплатова на Лубянке в присутствии Серебрянского состоялся разговор с Котельниковым. Несколько обычных в таких случаях вступительных слов произнёс Серебрянский, затем Судоплатов спросил:

– Значит, собираетесь?

Котельников чётко ответил:

– Всё уже почти завершено.

Судоплатов отметил, что пришлось изменить изначально намеченную отправку во вражеский тыл. Ради сохранения жизней.

– Но задание, к которому вы готовились, остается за вами! В будущем. Румыния… И мы надеемся, вы справитесь там, когда этому будут благоприятствовать обстоятельства.